– Нет, не померещилось…
– Ну, раз так, далеко улететь они не должны. До Португалии они, по-моему, точно не дотянут, особенно с одним выбитым движком и пожаром на борту – всё-таки туда километров шестьсот по прямой. По логике они должны сесть где-то неподалёку. А если уж они потянули не в ту сторону, то, спрашивается, куда? Где они могут сесть?
– Может быть, в Англии?
– С какого буя? То есть почему именно там?
– А куда ещё? По-моему, это ближе всего. По прямой всего километров триста. Если сумеют перетянуть пролив и их не успеют над ним перехватить, то где-нибудь там и плюхнутся…
– Где?
– Найдут где. К примеру, до Ирландии им тянуть точно смысла нет, это не ближе, чем до Португалии. А в Англии после войны и атомных бомбёжек полно пустошей, где с тех пор вообще никто не живёт, а власти туда и подавно не суются, не дурные, радиация всё-таки… Вон от Лондона с окрестностями вообще одно сплошное огромное пожарище осталось. Так что не сомневайся – сядут. А если сядут благополучно – дадут своим радио и будут ждать спасателей.
– Интересно, кто их теперь будет спасать и как?
– Да мало ли. Придумают. Если сядут на побережье, то до них вполне могут попробовать с корабля или подводной лодки дотянуться. Мне рассказывали про несколько таких вот случаев, когда американцы кого-то забирали с побережья подводными лодками и те успевали уйти до того, как их обнаруживали. Конечно, это очень большой риск и не быстро, но коль уж они один раз рискнули…
– Понятно, – сказал я на эти доводы, сильно отдающие пресловутой женской логикой. – Будем надеяться, что нужный мне человечек всё ещё жив… А что случилось с твоими людьми? Почему их так мало?
Оказалось, что из семнадцати человек в живых действительно осталось лишь пятеро, не считая меня и самой Клавы. Один браток был легко ранен (ну это я и сам уже успел рассмотреть), а остальные – наповал, как в дурном кино. Были убиты и все оставшиеся на поле аэродрома супостаты.
– Так, – сказал я, глядя на то, как на нас с Клавой во все глаза таращатся её уцелевшие бандюки, похоже, опять не понимающие ни единого слова из нашего с ней диалога. – Пусть пока приберут мой пулемёт с оставшимся диском и потушат эту горящую машину. Вдруг власти всё же спохватятся, а она нас всё ещё сильно демаскирует…
Клаудия отдала браткам какой-то короткий приказ на французском, и они быстро удалились. Радист Пьер с большим трудом уволок медленно остывавший пулемёт и заметно полегчавшую сумку с последним магазином.
– Ну а теперь что? – спросил я. – Твои люди свяжутся с полицией или жандармами и попробуют объяснить всё, что возможно объяснить, и расскажут всё, что можно рассказать? Или ты сделаешь это сама?