— Ня! — возопил фогель и с новой силой вцепился мне в запястье острыми зубами, выдирая из моей руки приличный кусок мяса.
Его мордочка была покрыта кровью, маленькие глаза поблескивали, он был любопытен, но больше голоден. Я невольно вскрикнул от боли, но поделать ничего не мог. Если по-быстрому придушить крошку-фогеля, то неизвестно, останется ли при мне фиолетовое облако. Без него, факт, я не выживу. Если же пустить все на самотек, то фогель непременно сожрет меня или хотя бы часть меня — аппетит у новорожденных фогелей чудовищный, — а я очень дорожил каждым своим кусочком и не хотел ничем больше жертвовать.
К тому же кровь текла обильно, и больно было безумно, пусть фогель и не зацепил артерию — еще не зацепил, — но я не собирался продолжать обед в качестве корма и дальше.
— Ня! — Крошка-фогель дожевал первую порцию и явственно требовал добавки.
— Фу, нет, надо ждать, еда будет позже. Меня есть нельзя! Я несъедобный!
— Ня?! — удивился новорожденный. Ему я очень даже пришелся по вкусу.
— Нельзя, нельзя, — подтвердил я. — Вот вернемся на Землю, я тебя покормлю, обещаю! Много мяса! Хоть лопни! Сырое, с кровью! Няма-няма!
Я совершенно не умел общаться с детьми, тем более с младенцами. Но крошка-фогель меня прекрасно понял. Он больше не пытался атаковать мою руку, лишь сновал по облаку туда-сюда, с интересом оглядывая все вокруг. Я же, как последний болван, восседал в кресле пилота, не способный что-либо изменить.
— Кстати, мы спасли мир, — сообщил я фогелю. — Мы — молодцы!
— Молодцы! — эхом отразился у меня в голове писклявый голосок. — Цы-цы-цы!
У меня уже слуховые галлюцинации?
— Цы-цы-цы! Ня!
— Ты умеешь говорить? Ты меня понимаешь?
— Понимаешь! — И опять голос в голове. — Я понимаешь! Как моя зовут?
Откуда же я знаю, как тебя зовут. Но крошка-фогель не сомневался в моем всезнании, не хотелось его разочаровывать. Ага, я его сейчас назову, а потом Валер мне голову оторвет. Знать бы еще, какие у фогелей настоящие имена и как они звучат.
— Люк, — решился я. — Тебя зовут Люк... Люк Птицын.
— Птицын-Бреннер, — уточнил птенец, кажется беззастенчиво порывшись в моей голове, иначе откуда он узнал мою фамилию. — Папа!
— Люк, я твой отец? — растерянно переспросил я.
— Бреннер-папа, — подтвердил крошка-фогель. — Я — Бреннер-сын!
Только новорожденного фогеля в сыновья мне и не хватало для полного счастья, к тому же родившегося в космическом эфире из раритетного яйца, которое я обязался отыскать и вернуть.
— Ты не бойся, Бреннер-папа, все будет тип-топ, оки-доки, шуры-муры. Нам пора отсюда. Цып-цып, делать цоки! Куда ты хочешь?