– Доклады?
– В нас попали, – сказал наблюдатель. – Что-то ударило.
– Что – знаем? – спросила Драммер.
– Рельсовая пушка, – отозвался Воган. – Судя по всему, поврежден сектор двенадцать, сразу по вращению от медицинского.
– Насколько серьезно?
– Дам знать, как только получу надежную информацию, – сказал он. – Пока пытаемся определить линию подчинения с КЗМ.
Это означало анархию. она задумалась, не было ли на одном из кораблей-самоубийц какого-нибудь адмирала, решившегося на последнюю атаку в расчете невесть на что. Дом народа снова дернулся и еще дважды.
– Попадание в машинный, – сообщил Воган. – Реактор… не могу сказать. С реактором неполадки.
Если отказала магнитная ловушка, это будет вроде взрыва небольшой атомной бомбы. Даже если город не треснет на манер яйца, система, поддерживающая в нем жизнь, расплавится, перегорит. А ждать спасателей в хаосе боя можно до бесконечности.
– Сбросить сердечник, – приказала Драммер.
Воган не ответил, просто исчезла гравитация ускорения. Драммер ухватилась за края амортизатора и втянула себя на место, пристегнувшись с умением, выработанным всей жизнью. Автоматический рапорт показал аварийную герметизацию по всей длине, переборки с уплотнителями перекрыли уровни и коридоры. Всеми силами удержать в городе воздух! Не отправь она всех лишних, сколько уместилось на корабли, – было бы хуже. Да и так это означало смерть. Смерть тех, кто доверился выбору Союза в надежде получить защиту от его главы. Сколько их умерло – тех, кто час назад был жив? И сколько секунд осталось до следующего раунда? Мысли капали в мозг как чужие.
Драммер омыло болезненное спокойствие. Вот что такое – увидеть смерть. Знать, что худшее впереди и свернуть некуда.
– Продолжать огонь, – сказала она. «Если тонуть, так барахтаясь».
Оружейник издал нечто среднее между смешком и отчаянным вскриком.
– Снаряды рельсовых закончились. У нас шесть конвенционных плазменных торпед и пять процентов боезапаса ОТО.
«Все равно стреляй, – подумала Драммер. – Швыряй в них что хочешь». Только вот, если «Буря» ударит по ним торпедой, они окажутся беззащитны. Она закрыла глаза. Искушение не отступало. Если это ее смерть – и смерть всех мужчин и женщин под ее командой – то, по крайней мере, все кончится. Больше не будет пробуждений в волне ужаса. Не придется смотреть, как разваливаются структуры, которые она клялась защищать – под угрозой, о какой никто и не подозревал, пока в Лаконские врата не влетела «Буря».
Ну же. Должен быть способ. Думай. Найди его.
– Продолжать огонь? – спросил оружейник.