— Лялька, какое лучше — толстое или тонкое?
— Среднее.
— Я серьезно! А платье — длинное или короткое?
— Среднее.
— Я серьезно!
Платья были длинные. И короткие. И средние. Ляля носила их в кабинку по одному, Татьяна, путаясь в кружевах, оборках, нижних юбках, пуговицах и крючках, торопливо натягивала на себя, выходила, прохаживалась специальной «свадебной» походкой. Ляля качала головой и несла другое.
— Чехол! — бормотала она. — Автомобильный чехол! Никакого, черт возьми, изящества! Буквально как на похороны! Хоть и белое. Жалко, что ты не беременна!
— С ума сошла? Почему?
— A-а! Тогда бы нам было все равно!
— А по-моему, вот это ничего.
— Ничего! Ты сколько раз собираешься замуж выходить? Один? Или моему драгоценному братцу досталась брачная авантюристка?
— Один, один, не волнуйся!
— Тогда при чем тут «ничего»? Передевайся! Пошли!
— Куда?
— Откуда! Отсюда!
— А фата?
— Фата? — Ляля на секунду задумалась. — Фата тебе вообще не нужна. С таким лицом — и фата! Не будем опошлять прекрасное, деточка!
— Ну, раз прекрасное, тогда не будем. А куда мы идем?
— Купим золотой парчи, затянем талию в рюмочку, сзади — хвост. Или ты хочешь бант?
— Мне все равно.
— Значит, хвост. Хвосты в хозяйстве — незаменимая вещь. Особенно для женщины. Юбка пышная, вырез — каре, накидка из той же ткани. Годится?
— Годится. Кто шить будет? Ты?
— А вот грубостей не надо! Найдется кому сшить.
И они купили золотой парчи, и серебряной тоже — на отделку хвоста, — и золотые туфельки, и спустились в метро, и долго-долго блуждали по переходам, и выскочили наверх, и понеслись по улице Горького, и заскочили в темный двор, и по темной широкой лестнице поднялись на последний этаж большого темного дома, к женщине в красном шелковом халате с золотыми драконами, к женщине с густыми черными сросшимися бровями и такими же густыми черными усами (казалось, что лицо ее можно перевернуть и тогда усы станут бровями, а брови усами, но в сущности ничего не изменится), к женщине с тонкой папироской в длинном янтарном мундштуке, которая варит кофе с корицей и говорит Ляле: «Лю-ю-шенька! Что же вас так давно не было! С вашей-то фигурой и так о себе забывать!», к женщине, живущей в компании шести манекенов с отрезанными головами — «Вот, полюбуйтесь! Дружки мои! Гильотинированы на фабрике по всем законам портняжного искусства!», — к женщине с легкими острыми пальчиками, пробежавшимися по Татьяне, как по клавишам рояля, — «О! Вот это талия! Давненько таких не встречала!». К Женщине!
— Подружка моя! Каринэ. Лучшая портниха Москвы и Московской области. Правда, Карочка? — И Ляля целует Карочку в горбатый нос и сует ей коробку зефира в шоколаде. Карочка краснеет от удовольствия. — Братец мой, Ленька, надумал жениться. Вот, привела невесту. Красавица? Нет, скажи, красавица? — И Ляля хвастливо выталкивает Татьяну вперед, как будто это ее, личная, Лялина заслуга, что Ленька выбрал такую красавицу.