Наконец сообразив, что медлить действительно нельзя, Павел оделся, вышел на улицу и быстрым шагом направился к дому Елизаветы.
Соседку он обнаружил за осмотром припаркованного у ее крыльца черного «Мерседеса» представительского класса.
– Тут происходит что-то непонятное, – едва завидев Павла, бросилась к нему Лиза, потрясая документами. – Номера мои. Машина записана на меня. Даже пропуск на парковку есть. Мой пропуск, а машина не моя! У меня же «Фольксваген»! Это что, шутка какая-то?
– Успокойтесь, прошу вас, Лиза! Всё гораздо проще, – начал было Калугин-младший, но вовремя понял, что как раз всё гораздо сложнее. – Сам я ничего толком не понимаю. Но вам надо срочно идти ко мне домой. Пусть папа всё объяснит.
– Какой такой папа? – недоверчиво взглянула на него Бородина. – Чей это папа?
– Мой, – вынужден был признать Павел.
– Но он же… прости, господи… умер! – не поверила Лиза.
– Я бы так не сказал, – развел руками ее собеседник и попросил уже настойчивей: – Пойдемте, иначе ничего понять не удастся.
Елизавета всплеснула руками, обреченно вздохнула и отправилась за ним.
На перекрестке они встретили Лилию Ивановну в сопровождении грустного юноши с небольшим печатным принтером в руках.
– Только я вас умоляю – ни о чем конкретном сейчас не говорите с ней, – тихо попросил Калугин-младший, – чтобы не вызвать подозрений.
– Каких подозрений? – с опаской огляделась по сторонам Елизавета.
– Пока не могу объяснить, – признался Павел.
Когда Лилия Ивановна, славившаяся на всю округу своей разговорчивостью, поравнялась с ними, то, разумеется, незамедлительно начала беседу.
– Елизавета Владимировна, пора магнитные ключи от калитки менять, иначе еще две недели ждать придется, – сказала она Бородиной и тут же переключила свое внимание на ее спутника: – А вы у кого гостите?
– Я племянник Сергея Анатольевича, – с готовностью ответил тот, стараясь максимально ускорить шаг.
– Мне он про племянника ничего не говорил, – подозрительно осмотрела его с ног до головы сторожиха, но, к счастью, ее внимание тут же привлекла прическа Елизаветы: – Да ты постриглась, мать, что ли?
– Нет, – машинально отказалась та. – Я, конечно, мать. Но не стриглась.
– Ой, да будешь мне говорить еще! – хмыкнула Лилия Ивановна. – Я же не слепая. Вчера волос до груди было, а сейчас и до шеи не достают!
– Нет-нет, вы ошибаетесь, – продолжала настаивать Елизавета. – Я не стриглась!
– Ну конечно! Борщевика надышалась! – даже немного обиделась сторожиха и кивнула грустному юноше: – Конечно, куда нам до звезд эстрады! К вам на радиорынок они тоже не часто ходят!