Я представила Риву, как она, набив желудок аспартамом и пепсидом, спала на этом матрасе. По утрам она собиралась с силами и выходила в мир, на лице — маска спокойствия. И это у меня были проблемы? Кто тут настоящая бестолочь, Рива? Я ненавидела ее все больше и больше.
Ванная выглядела так, словно принадлежала паре близнецов-подростков, готовящихся к конкурсу красоты. Я уловила запахи плесени, блевотины и лизола. Розовый органайзер с карманами был набит кисточками и аппликаторами всех форм и размеров, косметикой, лаком для ногтей, крадеными пробниками, множеством баночек блеска для губ от «Мейбелин». На полке лежали два фена, щипцы для завивки, маленький утюг, заколки для волос со стразами и пластиковая лента для волос. Вырезки из модных журналов были наклеены по краям зеркала над низким туалетным столиком и раковиной: реклама джинсов «Гесс» с Клаудией Шиффер. Кейт Мосс в ее «кельвинах». Силуэты. Линда Евангелиста. Кейт Мосс. Кейт Мосс. Кейт Мосс. Плошка с ватными тампонами и палочками. Плошка с простыми заколками. Две огромные бутылки «Листерина». Рядом с чашкой, из которой торчала дюжина зубных щеток, все пожелтевшие и стершиеся, я обнаружила пузырек викодина. Викодин! От стоматолога. В пузырьке остались двенадцать таблеток. Я проглотила одну и сунула в карман остальные. Другие лекарства я нашла под раковиной в плетеной коробке, крышка которой была перевязана розовой ленточкой, вероятно, когда-то купленной на Пасху на большой распродаже. Может, раньше там лежали шоколадные яйца. Внутри оказались: диурекс, ибупрофен, майланта, дульколакс, дексатрим, мидол, ампирин, фенфен. Подарочная сумка из «Виктория сикрет» была задвинута в угол шкафчика. А внутри — о радость! Мой амбиен, мой розерем, мой ативан, мой ксанакс, мой тразодон, мой литий. Сероквел, лунеста. Валиум. Я засмеялась. Я ликовала. Наконец мое сердце успокоилось. Руки чуточку дрожали, а может, они дрожали и раньше.
— Слава богу, — сказала я. Сквозняк захлопнул дверь ванной с торжественным грохотом.
Я насчитала три лития, два ативана, пять амбиенов. Это обещало мне приятный меланж, роскошное свободное падение в бархатную черноту. И пара таблеток тразодона, потому что тразодон утяжелял амбиен, так что если я засну, то опущусь на самое дно. Я подумала, что это меня стабилизирует. И, пожалуй, еще один ативан. Для меня ативан как свежий воздух. Прохладный бриз, слегка шипучий. Это было хорошо. Серьезный отдых. У меня потекли слюнки. Крепкий, добрый американский сон. Эти таблетки уберут остатки инфермитерола из моего мозга. Тогда я почувствую себя лучше. Тогда приду в себя. Мне будет проще жить. Проще думать. Мой мозг будет подмазан. Я посмотрела на таблетки в своей руке. Это было как моментальный снимок. Прощай, плохой сон. Я пожалела, что у меня нет камеры, чтобы задокументировать эту сцену. «Забудь меня, Рива, — скажу я, бросив фотку ей в лицо. — Ты больше никогда меня не увидишь». Но разве меня это волновало? Не думаю. Если бы даже тело Ривы висело, подвешенное за шею, за шторкой ванны, я бы просто пошла домой. Но этот момент был церемониальным. Я вернула магию сна. Теперь я буду спать.