Накануне вечером Мэг лукаво заметила, обращаясь к зардевшейся Виоле:
— На каникулы мы будем присылать своих детей в Гленторран, чтобы они знали и понимали свои корни. А заодно и познакомились бы со своими многочисленными двоюродными братьями и сёстрами, которых, в чём я не сомневаюсь, вы с Робертом им подарите!
Да, все мечты Мэг сбывались, и она полагала, что на свете просто не может быть семейной четы счастливее, чем их пара с Дэвидом.
Впрочем, не все бы согласились с нею, к примеру, муж и жена, сидящие в замковой часовне несколькими рядами далее.
Фергус и Хитер Лайаллы блистали среди присутствующих в своих новых нарядах, а огненно-рыжие волосы Фергуса горели, подобно факелу, над его тёмно-синей курткой и килтом в цветах Гленторрана. Эта пара была уверена, что самыми счастливыми людьми на всём белом свете были именно они.
Герцог по их поручению продал в Лондоне бриллиантовую брошь, которую миссис ван Эштон столь щедро презентовала Фергусу, и на вырученные деньги они приобрели современную рыбачью лодку.
И теперь «Леди Виола» гордо стояла на якоре в гавани Гленторрана, и Фергус знал, что его маленького сына ожидает достойное будущее, если он решит пойти по стопам отца.
* * *
Нетерпеливо ожидая начала подле алтаря, герцог не слышал ничего, кроме гулкого стука собственного сердца.
В часовне играл орган, но он ни за что не сказал бы, что это была за мелодия. Но тут музыка изменилась, и он услышал, как все собравшиеся поднялись на ноги.
Обернувшись, он благоговейно наблюдал, как по проходу к нему плывёт небесное видение в белом атласе и дымчатой шифоновой вуали, украшенной крошечными серебряными звёздочками.
Букет Виолы ослепительным каскадом рассыпался в её руках, затянутых в перчатки, — настоящее буйство белых лилий и розовых гвоздик, среди, которых тут и там угнездились несколько розовых и белых роз сорта «Любимица герцога», которыми она ещё недавно так восторгалась.
Один только старик Энгус Мак-Эндрю знал, сколько долгих часов ему пришлось провести, ухаживая за розовыми кустами в оранжерее, чтобы вырастить именно те цветы, которые она хотела увидеть в своём букете в этот знаменательный день.
А позади Виолы, придерживая конец её длинного атласного шлейфа, в гордом одиночестве выступал единственный паж, рыжеволосый Иэн Лайалл, который был настолько горд своим крошечным килтом и кожаной сумкой мехом наружу, что едва мог дышать.
Виола обернулась, чтобы послать обворожительную улыбку своему брату-близнецу, ведь именно он выдавал её замуж.
Он добродушно подмигнул ей и бережно вложил её ладошку в руку герцога.