Может показаться, что принятие страха и погружение в него идут вразрез с интуицией. Но так как страх – неотъемлемая часть жизни, сопротивляться ему – значит сопротивляться жизни. Привычка уклоняться от страха проникает в каждый аспект нашей жизни. Она заслоняет от нас колодец любви, красоту внутри и вокруг нас, не дает нам по-настоящему присутствовать в настоящем моменте. Вот почему радикальное принятие страха занимает центральное место в нашем духовном пробуждении.
Где-то посреди десятидневного ретрита, который я вела, один из студентов по имени Эрик столкнулся со страхом, от которого никак не мог уклониться. Он сказал мне, что вчера, во время медитации, у него случился опыт, изменивший жизнь. Все началось с сильной взбудораженности и тревоги, которые он чувствовал в отношении матери и жены, Джули. У его матери недавно случился удар, и была вероятность, что она никогда больше не сможет ходить или говорить. Джули боролась с хронической депрессией. Эрик чувствовал себя неспособным им помочь и беспомощным перед возникающей волной тревоги, которая угрожала поглотить его.
Накануне вечером я давала учение о том, как можно относиться к страху. Эрик вспомнил об этом и решил исследовать свои чувства. Удерживая осознавание ощущения тревоги в своем теле, он спросил себя: «Что действительно требует моего внимания?» Неожиданно в его уме всплыла травмирующая сцена из детства. Эрику было около шести лет, и он со своим младшим братом играл на пристани у озера неподалеку от своего летнего дома. Его брат подошел слишком близко к краю и упал в воду. Эрик стал звать на помощь, не зная, что делать. Но помощь пришла слишком поздно. Всю жизнь Эрик считал, что брат утонул по его вине. Теперь в медитации все эти чувства поднимались на поверхность, и Эрику казалось, что он сейчас взорвется. Его мысли скакали с бешеной скоростью. Он думал о своей вине. О страхах за жену. О том, что все могло стать еще хуже. Ему захотелось срочно что-то сделать, но он не знал что. Внезапно тело Эрика онемело.
Обратная сторона сопротивления гневу – это свобода.
Это ощущение было знакомым. Эрик часто чувствовал себя отстраненным и отрешенным, когда Джули говорила ему, что она ничего не ждет, ничто не внушает ей надежду. Он заботился о ней, но, как он сказал: «Я был не способен находиться в этих оковах вместе с ней. Я не мог по-настоящему поставить себя на ее место». В такие моменты, когда тело Эрика было безжизненно, а сердце жестким, его ум работал над тем, как все исправить. Теперь, во время медитации, Эрик узнал, что под всей этой притупленностью находился огромный колодец боли. Если он подходил к нему слишком близко, то боялся утонуть. Но Эрик спросил, что требовало его внимания, и получил ответ. Он был готов встретиться со страхом, который так долго отталкивал.