О людях, любви и о войне (Ленин) - страница 44
— Вот как надо дарить сувениры друзьям!
Я опять произношу тост и говорю: «Делай как я», — и, вручая сувенир, целую уже хорошо знакомую немецкую девушку в щечку.
Наверное, её, самую красивую, специально закрепили за руководителем русской делегации, за мной. Не скрою, было приятно. Все наши делают так же, целуют своих немецких друзей и подруг. Стало весело, эдакий пикантный, состязательный дружеский процесс, в котором никто уступать не хотел. Спустя некоторое время директор завода говорит мне:
— Слева сидит человек, который представился учителем-переводчиком, а на самом деле он представитель спецслужбы, ну типа вашего КГБ. Немецкие парни и девчонки при нем чувствуют себя закрепощенно.
— Не беспокойся, Ганс, — по-моему, так звали директора, — сейчас всё попробуем поправить, — сказал я.
Встаю и даю зычную команду для всех:
— Делай как я!
Все с интересом смотрят на меня. Я наполняю водкой до краев двухсотграммовый стакан, предназначавшийся изначально, видимо, под воду или сок. У меня родилась импровизация. Внимательно контролирую, чтобы все поддержали меня и налили себе до краев. Не подозревая подвоха, воспринимая происходящее как увлекательную игру, все заинтересованно с искорками во взгляде наливают себе полные стаканы водки.
Потом уже немецких ребят, кому стало тяжело, с погасшими взглядами, заменили на новых. Но это было потом. А сейчас началась моя импровизация, эдакий бенефис. Я произношу тост:
— Хочу поднять этот бокал за наших самых любимых, самых мудрых и великих руководителей коммунистического движения, руководителей мирового масштаба. За Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ильича Ленина.
Далее следует зажигательная речь минут на двенадцать — о нашей вечной любви и преданности их бессмертным идеям.
В заключение своего выступления я предлагаю:
— Выпить всем до дна! Если, конечно, кто-то не согласен с моими высказываниями, тот может ровно столько оставить невыпитой водки в своем стакане.
И я залпом выпиваю весь стакан до дна. В зале воцаряется полная тишина, все в недоумении и замешательстве. Все, кроме наших ребят, они понимают, что началось «цирковое» представление.
Зачем-то Серёге это надо.
— Посмотрим, что будет дальше, — с нескрываемым интересом думают они.
Я запиваю из большой кружки и снова напоминаю:
— Если кто-то не согласен, то пусть оставит в стакане столько водки, насколько он не любит Маркса, Энгельса и Ленина.
Боковым зрением наблюдаю за немецким учителем-чекистом. Все любят вождей мирового пролетариата и выпивают до дна. По-другому и быть не может. Через небольшой промежуток времени я повторяю свой ход.