— Отличница что ли? — сказал он, осмотрев меня ироничным взглядом.
— Нет, — ответила я гордо, у меня по физкультуре четыре!
— Вот по физкультуре как раз, лучше бы было пять, а литературы с географиями тебе вряд ли помогут. У нас здесь только одна женщина справляется, — пояснил он, — операции тяжелые, по семнадцать, а то и двадцать часов, женщинам просто физически столько не простоять у операционного стола. Мария Васильевна, больше 8 часов не выдерживает, я сложные операции ей не даю.
«Ну, началось, — мелькнуло в голове, — сейчас начнет объяснять, что место женщины на кухне».
Но отговаривать он не стал, сдал нас старшей сестре, которая продолжила знакомить с будущей работой. Показала три операционных, синего, зеленого и розового цвета. Оказалось, что цвет операционной зависел от того, какие по длительности операции в ней производили. Самые длинные делали в зеленой, немного покороче — в розовой, а самые короткие — в синей. Это было связано с тем, какой цвет меньше вызывает зрительное раздражение при длительной операции. Вскоре я познакомилась и с Марией Васильевной. Это была уже немолодая, сухощавая женщина, с жутким варикозом на ногах и руках и усталым невеселым лицом. Спокойная, сдержанная, немногословная, она вскоре стала для меня образцом для подражания. Она знала себе цену и никогда не ввязывалась в соревнования с мужчинами. При этом была прекрасным хирургом. Я ходила за ней тенью и пыталась во всем подражать. Ее это утомляло, она упорно не могла запомнить мое имя, называя меня, то Леночкой, то Наташенькой, то Танюшкой. Не имея ни сил, ни желания меня учить, она сплавляла меня старшей сестре, дав в придачу какую-нибудь книжку для чтения. Все обучение «старшей» сводилось к «стой, смотри, руками ничего не трогай, здесь все стерильно». А трогать очень хотелось. Видя, как старшая сестра мучается, пытаясь попасть в вену, я просто завывала у нее под ухом:
— Валентина Ивановна, можно — я! Можно я попробую.
— Уйди Нинка, не лезь мне под руку, ты и так мне весь свет загородила.
— Маша, поставь Чусову капельницу, я, что-то в вену попасть ему не могу.
Приходила Маша, тоненькая молоденька девушка, и брала у старшей сестры иголку. Тогда я приставала к Маше:
— Маша, можно я попробую?
Маша улыбалась, качала головой, и говорила: «Смотри, в следующий раз сама будешь делать». Она медленно под определенным углом вводила иголку.
— Смотри, нужно делать не быстро, а то ты проколешь вену, видишь, в иголке пошла кровь, все, значит, попала, теперь нужно, чтобы в лекарстве не было пузырьков воздуха, она переворачивала бутылочку и выпускала из нее воздух. Иначе у больного будет эмболия. Вот так.