— Но-но! — произнес Пино торопливо. — Незачем заводиться. Что вам не нравится?
— Мне не нравится, что вы пытаетесь мне морочить голову, — сказал я. — Он выгнал Патрицию. Она не считает его хорошим человеком. Чего ради им сходиться вновь?
Пино развел руками.
— Ну, вы как маленький, — он погрозил мне пальцем. — Как будто не знаете, что кроме сердца и головы есть другие органы, которые толкают нас друг к другу в объятия. Вы знаете конец их истории, но, понимаете, они ведь много жили вместе, они любили.
— Чепуха, — и я рассказал ему про визит Влада.
С недоверчивым видом Пино молчал целых пять минут.
— Я хочу попробовать помидоры, — сказал он наконец, — вы не против?
Мимо шли люди, и я вдруг понял, что вот уже который день сосредоточенно думаю только об одном, а вокруг продолжается жизнь. Опять банальность.
— История усложняется, — Пино закончил и снова выпил. — Они умнее, чем я думал.
— Да? — усмехнулся я.
— Да, — в его голосе прозвучала озабоченность. — Теперь их на чистую воду не вывести. Смотрите, — Пино поставил свой стакан рядом с моим. — У вас пропадает жена, а у синьора Влада появляется невеста. Выглядят они одинаково, зовут их одинаково — ловко, правда? Вы можете сто лет искать вашу барышню, а она — как у Эдгара По — всегда будет на самом видном месте. А?!
Я посмотрел на него с ненавистью.
— Вы хоть понимаете, что говорите?
— Я понимаю! — в свою очередь рассердился Пино. — Что, вам в первый раз изменяют? Женщина — это живой трофей, ее не смущает переход в чужие руки.
— Но где, когда?
— И слава Мадонне, что вы этого не знаете, — тон Пино стал умиротворяющим. — Сколько вам еще жить в Риме? Завтра последний день?! Послезавтра улетаете?! Наслаждайтесь! Слишком мало времени, чтобы быть привязанным к одному человеку. Сходите в Колизей, наконец.
— К черту, — сказал я. — Этого не может быть, и я вам это докажу.
Почему-то принято считать, что голуби украшают старые города. Мне лично так не кажется. Шумные, неуклюжие, жирные и нахальные птицы вряд ли могут быть украшением. Другое дело — чайка. Неожиданно у нас над головой пролетела чайка.
— Не понимаю, — с сожалением произнес Пино. — Я вас не понимаю. Может быть, конечно, у русских так принято. Анна Каренина, Достоевский — все эти кошмарные страсти. Зачем? — спросил он меня, и я увидел у него в глазах неподдельный интерес. — Зачем вам именно эта женщина? У вас с ней дети? У вас общее имущество? Может быть, в этом дело?
— Нет, — сказал я. — У нас ни детей, ни общего имущества. Пат станет богатой только после моей смерти.
— Вы написали завещание? — живо заинтересовался майор. — Ваша девушка знает о нем, да? Ну вот, пожалуйста — вот вам и мотив! — радостно воскликнул он.