Ли Хва Ми в замешательстве смотрела на Артёма широко открытыми карими глазами. В них читался неподдельный страх за него.
— Не понимаю тогда. При чём здесь ты?
— Хорошо. Продолжу. Ты знала, что твой брат занимал должность начальника охраны ядерного полигона? Это во-первых. Ну а во-вторых, похоже, моё стремление узнать правду о его смерти кому-то очень не понравилось. Вот к такому выводу я пришёл. — Артём наконец пододвинул к себе тарелку с яичницей и принялся есть.
— Начальник охраны ядерного полигона? Странно. Первый раз слышу… — брови Ли от изумления изогнулись вверх. Кореянка не играла и, похоже, говорила правду. Через несколько секунд её лицо сначала покраснело, а затем побледнело. Теперь она стала понимать, почему Артём упорно настаивал на том, что за спиной офицеров мог стоять её муж.
— А почему ты не пьёшь кофе? — спросил Королёв, отодвинул от себя пустую тарелку и взял в руку стакан горячего молока.
— Только у вас в КНДР утром на завтрак в меню есть горячее молоко. Почему-то сразу вспоминается детство, — добавил он и сделал глоток.
Женщина, чувствовалось, погрузилась в себя, стремясь разобраться в неожиданной и неприятной информации о последних днях жизни своего брата и возможной причастности к его смерти мужа.
— Завтра мы улетаем. Обо мне можешь не беспокоиться, со мной до отъезда будут сотрудники посольства. Ситуация со смертью профессора весьма щепетильна, и, думаю, никто не заинтересован её педалировать, — быстро проговорил Артём. Он взял зачем-то салфетку, скомкал её, потянулся за другой, но отдёрнул руку. Последовала долгая и неловкая пауза.
Надо всё-таки подвести черту, решил он. Когда ещё удастся им побыть вдвоём?
— Знаешь, вся эта история вокруг Ли Дон Гона дурно пахнет. Держись подальше от этого. Понимаю, что добиться правды не представляется возможным. Да и кому нужна теперь эта правда?
Вопрос Артёма повис в воздухе. Полковник на минуту замолчал, снова стал комкать салфетку, стакан с недопитым молоком отодвинул в сторону. Голова стала тяжёлой. Возникшая неожиданно тупая боль в висках мешала сосредоточиться. Он снова полез было в карман за таблеткой, но отдёрнул руку. Артёму понадобились значительные усилия воли, чтобы сосредоточиться.
— На твой вопрос я ответил и довольно подробно. Буду признателен, если такой же получу ответ на свой вопрос, — голос у Королёва слегка охрип от волнения. — Вот скажи мне. Как так получилось, что мне пришлось тогда, в восьмидесятые годы, покинуть Пхеньян с уверенностью в твоей гибели во время пожара? Наверняка тебе брат рассказывал, как вытащил меня из вагона, где я цеплялся якобы за твой обгоревший труп. Просто у меня в голове теперь не укладывается, почему Ли Дон Гон молчал, даже словом не обмолвился о тебе, хотя мы неоднократно с ним пересекались, в том числе и в Пхеньяне. А письма? Сколько я их передал через ваше консульство во Владивостоке — не пересчитать. — Артём замолк. Ли хотела открыть рот, но он поднял правую руку, предупреждая, что не закончил свой монолог.