— Ну, и что будем делать? — спросил я.
— Ничего. Мы ничего не сможем сделать.
— Ну, нахер! — Я хлопнул ладонью по кофейному столику. — Я не стану сдаваться без борьбы.
Фелипе взглянул на меня. Нет, на меня смотрел Дэвид. Фелипе больше нет, его заменил уставший, разбитый старик.
— Мы сможем. И сделаем, — заявил я.
Я резко поднялся и, не говоря ни слова, вышел из его квартиры. Он что-то сказал мне в спину, но я не услышал, да мне было и неинтересно. Из глаз текли слезы гнева, я шагал к машине прямо сквозь фиолетовые деревья. Я, наконец, понял, Фелипе мне не поможет. Мне никто не поможет. Оставалось надеяться только на чудо, что кто-нибудь придет и избавит меня от этой напасти, но я не мог.
Я ехал по Томпсону, через иной мир.
Я ехал и не оглядывался.
«Магия».
Я вцепился в это слово, оброненное Джеймсом, надеясь, что то, что происходило со мной, можно было обернуть вспять, что это логичный результат некоего неизученного пока процесса.
Разве не на это намекал Фелипе? На магию?
Я попытался убедить себя в его правоте. Но даже если всё происходящее со мной — это результат какого-то магического ритуала, а не генетика, то даже хуже. Я смотрел на своё отражение в зеркале и видел человека, намного старше, чем я, тусклее. Очертания Томпсона вокруг дома постепенно исчезали, их сменяла оранжевая трава, серебряные ручьи, розовые камни, фиолетовые деревья и шипящие пауки размером с коня.
Я принялся молиться богу, чтобы другой мир вокруг меня исчез, чтобы я снова стал нормальным, но Он — или Она — проигнорировал мои молитвы.
Неужели бог нас тоже не видел?
Нормально я себя чувствовал лишь рядом с Джейн. В её присутствии давление иного мира ослабевало, по крайней мере, в доме, поэтому я как можно дольше старался находиться с ней. Не знаю, то ли это моё воображение, то ли Джейн действительно защищала меня от чужого мира, но я доверял ей. Я был убежден, что она являлась моим талисманом, и я вовсю пользовался тем преимуществом, которое она мне давала.
Мы пытались выяснить, откуда у неё эта сила — если, конечно, это была сила — и как мы могли её использовать себе во благо. Однако никто из нас не мог ни о чём думать, мы просто сидели друг с другом и надеялись, что всё само рассосется.
Разумеется, ничего не рассосалось.
Чтобы быть рядом со мной, она уволилась с работы. Большого смысла в работе не было — в Томпсоне всё бесплатно. Мы по-прежнему могли ходить в магазин и брать всё, что захочется.
Не надо думать, будто мы просто сидели на месте и ждали, жалея себя. Это не так. Но мы и не притворялись, будто всё в порядке. Мы прямо смотрели правде в глаза и пытались вести себя, исходя из сложившихся обстоятельств.