Никита пожал плечами. Он не понимал, кого все время обвиняет бабушка. Мифический Обидин уже виделся Барлогом с горящими глазами и длинной многохвостой плеткой. Вроде бы такие по поселку не бегали.
— Что за игры у вас, а? — настаивала баба Зина.
Никита пошевелил пальцами ног. Завтра спать будет до вечера. Никакая сила его с кровати не поднимет.
— Никита! Не темни! — вскрикнула бабушка. — Я отвечаю за тебя перед твоей матерью! Что у вас там происходит? Где твои ботинки? Что у тебя с лицом? Тебя били?
— Кроссовки порвались. — Про лицо лучше не рассказывать. Долго.
— Толя! — крикнула баба Зина в глубину комнат. — Да что вы меня мучаете! Найди ему сапоги!
Стукнула кулаком по столу. На этом разговор закончился.
Пораненные ноги гудели, голова была тяжелой, руки чесались — то ли от сегодняшних царапин, то ли от желания кому-то надавать по шее. По телу бегали противные мурашки, предвестники паники, но было не до них. Голову кружило от бесконечных мыслей. Вспомнил про отданную ему в доме бумажку, потянулся к карману, но движения не завершил — не было сил.
Он задремал, когда показалось, что за окном что-то затрещало. Неужели Илья лезет с разборками? Или Хельга напоминает про завтрашнюю встречу? Странные люди — весь мир давно пользуется телефонами и соцсетями, договориться о встрече ничего не стоит, а они все еще лазают в окна и бегают друг за другом. Сумасшедшие…
Но он во всех этих историях ни при чем. Совсем ни при чем. Приехал, отдохнул, уехал.
Уехал…
В позапрошлом году парень не уехал. Его, наверное, тоже предупреждали, чтобы он никуда не лез, чтобы держался остальных. И он, наверное, тоже не верил. Смеялся у костра с отцом, рыбу ловил. К нему приходили Илюха с Легычем. Интересно, видел ли он Хозяина?
Никита спустил ноги с кровати. Сна ни в одном глазу.
Вспомнилось, как в первый день Илюха нарезал круги на своем велосипеде. Он уже знал, что приедет новенький. Тот, кого выберет Хозяин. Весь поселок каждый год ждет спектакля. Ждет новеньких.
Опять треснуло. Точно, Илья. Хельга рассказала своему парню, что видела Никиту в Доме Трех Смертей, и он пришел выяснять отношения.
За окном стало как будто светлей.
Еще и фонариком светит, гад.
Никита приподнялся на руке.
За окном горело. Блики начинающегося пожара играли на затертом подсвечнике.
Хромая, Никита дошел до окна, щелкнул шпингалетами, взял подсвечник и кинул в огонь.
За дверью что-то упало, зашаркали шаги. Дверь распахнулась.
— Что ты тут роняешь? — На пороге стоял дядя Толя.
— Душно. — Никита лежал в кровати — все это ему приснилось.
— Спи, — не очень убедительно посоветовал дядя Толя. — Утро вечера мудренее.