Когда сборы были закончены, костер разведен, пакет сока выпит, а остатки чипсов еще выковыривались из зубов — в этот-то момент и появился Глеб. Высокий, улыбчивый, с зачесанными назад густыми волнистыми волосами, он произвел на Анжи неизгладимое впечатление, особенно в демоническом свете костра. Она и сама не заметила, как стала слушать его, открыв рот.
Зато это тут же заметил Воробей. Заметил, нахмурился и затаил злобу.
Впрочем, искать повода для обиды долго не пришлось: Глеб вел себя очень нагло. Для начала он высмеял всю их компанию, фырчал и прихохатывал, пока Воробей рассказывал наисвежайший ужастик, от которого у всех должны были волосы встать дыбом и затрястись руки.
Но Глеб все испортил. Он хватался за живот и талдычил, что все это — тихие «сказки на ночь», что так развлекается только малышня.
— Да у меня мать таких историй ваяет по тридцать штук на дню, — презрительно бросил он, и тут открылся главный козырь, припрятанный новым знакомым напоследок. Мать Глеба Качева оказалась известной писательницей, автором триллеров и страшилок. И приехала она сюда по какой-то путевке, выписанной Союзом писателей, чтобы собрать необходимый материал для книги.
— Какой здесь может быть материал? — как можно равнодушнее бросил Воробей, чувствуя, как стремительно теряет в глазах Анжи весь свой небогатый авторитет.
— Ой, темнота, — лениво махнул рукой Глеб, — а как же призрак на Варнавицкой плотине? — Он торжественно оглядел притихших ребят. — Ну, вы совсем, что ли, из деревни? — наигранно возмутился он. — Тургенева читать надо!
На этом месте им стоило бы обидеться, потому что Тургеневым им за летние месяцы все мозги прополоскать успели — куда ни повернешься, везде Тургенев: где-то был, куда-то ходил, что-то трогал. Как-то, заскучав долгим зимним вечером по привольному лету, Анжи взяла книгу Тургенева, прочитала пару рассказов и теперь смело могла утверждать, что с жизнью и творчеством этого великого певца полей и рек была знакома.
— Ну, вы даете! — довольно хлопнул себя ладонями по коленям Глеб. — «Бежин луг» в пятом классе проходят! Его все знают! Там об этой плотине написано!
— И что там написано? — не выдержал Лентяй, не испытывавший пока к Глебу ни симпатии, ни антипатии. Ему было все равно, сидит человек — и ладно, главное, чтобы он не заставил их вспоминать всех писателей, которых они проходили в далеком пятом классе. Подумаешь, не помнят они что-то! Глеб — сын писательницы, ему и положено все помнить.
— Я «Бежин луг» в первую очередь перечел, — все больше расходился Глеб, не замечая, что слушатели его уже нервничают. — Какой смысл ехать и не знать куда?