– В учебных корпусах аппаратуры быть не может, – Всеволод щелкнул предохранителем табельного и уверенно надавил на курок. Во лбу нападавшего мужика, на беду свою вылетевшего к группе на полном ходу, образовалась дырка. Невоенные ботинки на кожаной подошве не позволили сманеврировать и, поскользнувшись в тщетной попытке уйти с огневой траектории, тот получил быструю смерть.
– А где же им быть?
Появившийся из дверей черного хода Семен, радостно сжимая в руках цевье АК, бросился к схеме эвакуации.
– Вот, спецура, ну даете, как же вы до этого воевали, – бормотал аналитик, вглядываясь в красные стрелки на схеме. – Потребление должно быть постоянным, но расположение публичным. Присутствие ученых и лаборантов не должно вызывать вопросов.
– Живее шевели мозгами, – Лютый выругался и спрятался под лестницей, а на место, где он только что стоял, обрушилась автоматная очередь, вспахивая краску на стене. Безопасники явно обиделись и принялись играть всерьез, что подтвердил и Блоха, прилежно слушающий перебранку охраны в эфире.
– Первый этаж собираются перекрывать и подвал…
– В подвал нам и нужно, – вдруг озарила Семена единственно верная мысль. – Там вам и электрика, и кому не положено, не ходят, а кому надо, всегда доступ есть, и ехать никуда не требуется. Не исключено, что у этих хмырей в здании даже кабинеты имеются.
– Значит, ищем и быстро.
Семь дней до часа икс. Утро. Локация 4. Временной отрезок 1:3
Утро в тюрьме Сан-Антонио начиналось по распорядку. В шесть утра подъем, перекличка и сверка списков с личным составом. Казалось, куда может деться человек из закрытой клетушки за ночь, однако исчезало немало. За кем-то приходили механические монстры, связывали по рукам и ногам и уносили в неизвестном направлении, других находили мертвыми, но это было реже. После переклички всех гнали на завтрак, но поскольку личного состава насчитывалось не больше трех тысяч, то в столовую корпуса приходилось идти в три захода. После было свободное время, возможность посещения спортивного зала и библиотеки, но большинство предпочитало уединяться в собственных камерах.
Курехин двигался в потоке, будто прокаженный. Сторонились его все, боясь даже плечом задеть. Прожженные уркаганы, члены националистических группировок, простые воры и матерые грабители огибали майора и прятали глаза.
– Что тут происходит? – бубнил про себя сбитый с толку Всеволод, ковыряясь ложкой в вязком пюре на тарелке. Завтрак, хоть и простой, но сытный, никогда никому не мешал, и, последовав примеру остальных заключенных, Курехин сначала спустился в столовую, а затем, пройдя по раздаче, нашел свободный столик и принялся за еду.