На первый взгляд мудрено, конечно. Казалось бы, проще бы было выйти на внешнюю орбиту, с неё уже маневрировать. Но в околопланетном пространстве свои «правила движения». Сотни и тысячи движущихся объектов должны маневрировать так, чтобы не создавать помех друг другу. Да ещё и не перекрывать сектора обстрела крепостям и не попадать в другие запретные зоны.
Точка разделения, после которой истребители должны были пойти дальше каждый своим маршрутом, неуклонно приближалась. До неё оставалось всего пару минут лёту, когда к Егору обратился Пантелей.
– Командир, вижу три странных объекта.
На тактической схеме высветились три отметки: две поменьше и одна пожирнее.
Оценив расстояния до меток, Егор воскликнул:
– Ты же не можешь видеть так далеко!
– И что у меня, по-твоему, галлюцинации? – обиделся рысь. – Во-первых, я их вижу, а во-вторых, они «ярче», чем обычные.
– Ну да… у тебя они «ярче», а вот планетарный контроль пространства их в упор не видит, – с сомнением в голосе отозвался Егор, размышляя на тему, что делать дальше. Думать тут было особо нечего: прежде всего следовало доложить начальству. А начальством ещё на целую минуту оставался ведущий.
– Бродяга-один, я Бродяга-три. Вижу цели! Одиночные, маскирующиеся, координаты… дальность…
– Бродяга-три, я Бродяга-один. Целей не вижу. Контроль пространства наличия целей не подтверждает, – ответил ведущий после двухсекундной паузы. – Скорее всего, у вас что-то с радаром. Следуйте прежним курсом.
Прежним курсом… А если эти непонятные «невидимки» наделают делов? Что у нас тут рядышком? Куда это они так стремятся попасть?
Егор сопоставил местоположение обнаруженных целей с картой планеты. Первая метка двигалась в сторону шестого орбитального лифта, третья – приближалась к четвёртому. Только вторая, та что «жирная», направлялась туда, где, согласно карте, ничего не было. Это, конечно, совсем не означало, что там действительно ничего не было… Препираться дальше с ведомым на тему «вижу – не вижу» Белецкий не видел смысла. Пока разберутся… Если разберутся. Сварог мог остаться без двух орбитальных лифтов.
Надо было лететь самому. И без команды. Даже – вопреки команде. Другого выхода не было. Вот только чтобы успеть перехватить цели до того, как они успеют наломать дров, придётся развить такую скорость, что вовремя затормозить уже никак. Истребитель должен был на приличной скорости врезаться в атмосферу. Если до этого момента его не собьют свои. Ведь обязательно решат, что пилот либо вражеский диверсант, либо съехал с катушек.
Как же тяжело принимать такое решение!