Но Сесилия отрицательно покачала головой:
— С этим спешить не будем. Пусть это будет нашим секретом еще пару-тройку дней. К тому же Мэверик знает далеко не все. У меня есть еще одна маленькая тайна.
Дикон поднял одну бровь, выказывая любопытство. Какие еще могут быть новости при таком раскладе?
— И что это за тайна?
Сесилия убрала его руки со своей талии и положила себе на живот:
— У нас будет ребенок, Дикон.
Он не помнил, когда в последний раз лишался дара речи. Но если такое и было, то причиной тоже явно была Сесилия. Время как будто замерло, планета остановилась. Ребенок? Она беременна от него? Дикон опустил взгляд на свою руку и пока еще плоский живот под ней.
— Ты беременна?
— Да. Скажи, что ты счастлив, как и я. Пожалуйста, скажи, что ты счастлив.
Он смотрел ей в глаза таким взглядом, что у Сесилии не могло быть сомнений.
— Я счастлив, как не был счастлив ни разу в жизни. Только как это случилось? Ведь мы предохранялись, разве нет? Какой у тебя срок?
— Уже месяц. По всей видимости, это случилось в ту первую ночь. Когда я набросилась на тебя.
Дикон поднял одну бровь:
— Когда ты приехала ко мне в дом Уинстонов?
— Да, — сказала Сесилия, улыбаясь по-детски радостной улыбкой. — Так что видишь, я все равно бы вернулась.
Дикон не знал, как бы отреагировал на возвращение Сесилии, если после той ночи не было бы других. Вот она приехала к нему в дом Уинстонов, вот они занялись любовью. После чего следует месяц холодных взглядов и общения только по работе. И вдруг она вновь приезжает к нему и заявляет, что беременна. От него. Очередное доказательство, что он принял мудрое решение взять всю инициативу в свои руки.
— Но когда ты узнала? — спросил Дикон.
— Когда мы летели из Канн, мне вдруг стало нехорошо. Я думала, что меня просто укачало, но тошнота держалась несколько дней. Тогда я стала догадываться и в день открытия отеля купила тест. Вот почему я тогда опоздала. А когда я все-таки приехала, то сразу принялась искать тебя. Но ты уже пообщался с Чипом и исчез. Когда я поняла, что происходит, у меня чуть не разбилось сердце. Я хотела сказать тебе правду, но тебя нигде не было.
Дикон зажмурил глаза, отгоняя подступающий гнев. Это был гнев на себя, а не на Сесилию. Он испортил один из счастливейших моментов ее жизни лишь потому, что поверил какому-то Чипу Эшфорду. Она приехала, она искала его в толпе, желая поделиться радостной новостью. А он трусливо запрятался в пентхаусе, страшась новостей.
— Прости меня, — проговорил Дикон. — Я позволил Чипу испортить такой день. Всю эту неделю мы могли бы провести вместе, придумывая имя малышу и строя планы на будущее.