Я ткнула наманикюренным пальцем ему в живот, открыла дверь и вышла, хлопнув так, что зашевелились шторы.
— Что? — изумленный Анри обратился к Жасмин. — Бетт готова винить всех, кроме себя.
— Думаю, эта выходка стала последней каплей. Заточат капризную наследницу в Золотом Дворце, и будет ждать она спасения, как в сказке, от мистера Патрика или мистера Грина. Кто первый разрубит толстые заросли и одолеет разбушевавшуюся мать?
Она засмеялась, а Анри махнул рукой.
— К обеду успокоится, и так всю ночь вертелась. Не может понять, почему любимчик Эдди взбунтовался и поступил не по указке.
— Суровое наказание Альберте точно грозит.
— Не думаю.
— Поспорим?
— Если победишь, споешь с Группой. Больше предложить нечего.
— Голоса у меня нет. Поэтому расскажу о книге. Можно?
— Идет.
— А ты… Притворишься петушком из сказки Альберты!
— Сложно в образ войти, но я постараюсь. Но точно знаю, где костюм раздобыть.
Альберта. Наследница
Нога моего папы притоптывала в ритм. Мон жевал бутерброд. В глубине сцены, под синим сиянием софитов, виднелся налаченый начес Патрика. Минут десять назад было решено, что композиция звучит без вокала лучше, а для усиления эффекта меланхоличности лучше исполнять ее в полумраке.
— Неплохо, — заметил Мон. — Ты только не обижайся, но дочка — чудо. Так чувствовать музыку! Даже в самый пик массовой популярности Группы вы не добивались подобного единения.
— Альберта грезит стадионами, а ты прекрасно понимаешь, что даже во времена нашей молодости искренняя музыка считалась уделом ценителей.
— Сочинять глубокие по духу мотивы в красивой обертке хорошо умел ты. Как думаешь, полумрак скроет от любопытных журналистов ваше родство?
— Да ну тебя.
Папа толкнул друга, и Мон уронил огурец.
— Новые же. Брюки моя голубка выбирала!
Мы закончили. Папа, как будто припоминая ошибки прошлого, громко зааплодировал. Мон поддержал его. Я одарила Моргана сияющей улыбочкой. И вдруг запела, сначала без музыки, а затем Патрик подхватил мелодию.
— Вокал играет с основной темой, — заметил Мон. — И ритм четче. Смена настроения. Может же, когда хочет. Дочь своего отца.
— Доедай давай, а я на сцену.
Папа с легкостью перепрыгнул две ступени и оказался рядом со мной. Я позволила ему обнять себя, но не решилась спросить, понравились ли ему новые наработки или нет. И он промолчал. Мон окликнул меня. Опираясь на плечо Патрика, напевавшего весенний супер-хит Туртанчика, я спустилась в зал:
— Верхние строчки! — хвастался Патрик. — Альби, давай запишем что-нибудь подобное и развлечемся. Иначе помру от скуки!
Но я грубо оттолкнула его: