Еще дальше — высокие острые пики, увенчанные сахарно-белыми шапками вечных ледников. Вдали они сливались с низкими пузатыми снежными облаками.
Холодная, величественная и беспощадная красота, которой хорошо любоваться вот так, из окна, стоя рядом с камином в теплом кабинете.
Ветер бился в стекло, нет-нет да и донося заунывный волчий вой. Я поежилась. И тут особо сильный порыв распахнул створки. Те ударились и зазвенели, но не осыпались крошкой стекла. Тяжелые парчовые занавески вздулись парусом. Я враз замерзла и поспешила к окну, чтобы закрыть шпингалет.
Взявшись за створки, я залезла на невысокий подоконник: мой рост не позволял мне просто так дотянуться до шпингалета. И только я хотела закрыть окно, как раздавшийся за спиной крик заставил меня замереть.
— Не смей!
Тихо, как в замедленной съемке, я повернула голову. В дверном проеме стоял Деймон. Чернокнижник тяжело дышал. Непокрытая голова, распахнутая черная кожаная куртка, еще не успевшие растаять снежинки на плечах и волосах — темный был сейчас олицетворением стылого осеннего ветра. Яростного и злого. В одной его ладони танцевал сгусток тьмы, вторую он протянул словно для призыва.
— Не сметь чего? — на всякий случай очень вкрадчиво, словно разговаривая с душевнобольным, уточнила я.
— Прыгать не смей. — Темный впился в меня взглядом.
— Да вроде как и не собиралась… — Я покрепче ухватилась за раму. — Только окно хотела закрыть.
Темный меж тем сделал несколько плавных, текучих шагов ко мне.
— Только закрыть? — спросил чернокнижник, и по его тону я поняла: мне отчаянно заговаривают зубы.
— Да. Точнее некуда, — фыркнула я. И не успела даже ничего сообразить, как меня сграбастали и стянули с подоконника. Бесцеремонно, грубо. Наверняка после этого останутся синяки.
Но только после того, как я оказалась стоящей на полу, темный позволил себе выдохнуть. А потом совершил пасс рукой, и окно захлопнулось само.
— Только закрыть, говоришь? — прошипел явно взбешенный маг. — Эти створки сами собой не распахиваются. На них, после того как моя бабка в седьмой раз пригрозила деду самоубийством, было наложено запирающее заклятие.
— Но они…
— К тому же ты стояла на самом краю, в ритуальном платье для погребений. По-моему, картина однозначная.
— Платье для погребений? — ахнула я и машинально перевела взгляд на белку, которая сидела в кресле как ни в чем не бывало.
— Что тут такого? — Она пожала плечами. — Подумаешь, саван. Зато он теплый, и ты сама его выбрала. Кто я такая, чтобы тебе возражать?
— Зачем?
Желание задушить эту рыжую стремительно перерастало в жизненно важную необходимость.