Затем я прошел в надвратную башню и поговорил со своими пушкарями, сказал, чтобы были готовы в любой момент, но без моей команды не начинать, и пусть двое пока помогут на стенах, а в случае нужды я их заменю. Очень плохо, что я никого не научил пользоваться гранатами, придется все делать самому. Да и мало нас: ветеранов десять человек да новеньких двадцать, вот и все. Конечно, в критический момент на стены многих погоню, но будет ли с этого толк? Ничего, прибудут стражники, будет легче, и в принципе, да чего ждать, пока стемнеет!
– Гюнтер, – позвал я своего «центуриона» и, когда тот подбежал, озадачил:
– Давай потихоньку, пока никто не ждет, отправим гонца. Лодка знаешь где, спускай прямо рядом, пока он пешком добежит, все время.
Дав распоряжение, сам отправился в кузницу, надо увеличить отливку гранат. Но народ и без меня понял, что надо делать, Мирко и Шорто быстро всех организовали. В кузне свистел воздух, выдуваемый мехами, и шипели горны, плавя металл в тиглях, люди прессовали формовочную смесь в опоках, кто-то что-то лил, стоял шум и гам. Ладно, тогда заглянем к девчонкам, как там они набивают гранаты. Там тоже дело спорилось, почти конвейерный способ: одни набивали порох, другие вставляли небольшой кусок шнура, третьи чеканили свинцом, уплотняя шнур в отверстии. Все были при деле, один я метался, нервничая и переживая.
Под вечер посмотрев на неприятеля, увидел, что он расположился в метрах двухстах от стен замка, разбил шатры и готовил на кострах ужин. Я вначале просто обалдел от такой наглости, а потом вспомнил, что бояться им нечего, и лучник и арбалетчик на таком расстоянии попасть могут только случайно. Ничего мы преподнесем сюрприз, дайте срок.
Ночь прошла тревожно, я ворочался, просыпался, вставал, и так всю ночь, пока не заалел восток, после чего я умылся, полностью экипировался и, спустившись в обеденный зал, приказал дать мне только травяного отвара покрепче. На стенах было все спокойно, несколько дружинников поглядывали в сторону неприятеля, возле крыльца крутились тарги, словно ожидая, когда я выйду.
– Вы бы тут не крутились, мало ли что случится! А ну давайте на свое место, надо будет – позову.
С ними я разговаривал как с людьми, понимали они меня или нет, но зачастую выполняли то, что говорил или требовал.
В лагере неприятеля были еще тишина и покой, и только когда солнце взошло полностью, там раздался сигнал трубы и лагерь ожил. Где-то через час в нашу сторону направился вчерашний переговорщик, парень оказался неробкого десятка и подъехал к самым воротам, прокричал: