— Простите, что было у бабушки? — не поняла я.
— РМЖ. Рак молочной железы. И как я уже сказала — у мамы тоже. Так что у меня, как вы понимаете, без вариантов…
Сказала и замолчала. Наверное, туда, к бабушке и к маме, унеслись её мысли. Или в себя. Или в будущее, которое для неё не оставляет вариантов. Ну как же без вариантов? Должны быть варианты! Не бывает так, чтобы их не было. И я спросила:
— А я читала в интернете, что этот вид онкологии хорошо поддаётся лечению. И даже грудь не удаляют — только сегмент с опухолью. Это так?
— Да, но есть нюансы. Не все обращаются к врачам на начальной стадии, когда действительно велики шансы победить эту болезнь. А когда процесс запущенный, то всё сложнее.
Я ведь действительно выбрала врачебную специальность онколога, как и обещала себе. Чтобы лечить таких, как моя мама. Но, отработав в онкологическом диспансере несколько лет, ушла. Смотреть на отчаявшихся больных и не быть способным им помочь, потому что не всё от врача зависит, — было очень тяжким бременем для меня.
Ушла работать в частную косметологическую клинику, где у онколога очень узкая сфера деятельности — родинки да папилломы. Но от судьбы не убежишь. Вот и мой черёд настал. К счастью, я врач, и мне известны приемы самодиагностики. И, можно сказать, мне повезло: вторая стадия.
Девушка улыбнулась и сказала:
— Повезло — повезло, не сомневайтесь! Повезло, что рано обнаружила. Что знала, куда идти и что делать. Повезло, что брат дал денег на заграничное лечение. Так мы решили на семейном с ним совете.
Повезло, что бывший муж проникся ситуацией и пригласил пожить эти полгода у него. Потому что летать каждые три недели в госпиталь на химиотерапию из города у моря ближе, чем из моей родной Сибири.
Повезло, что опухоль не успела дать метастазы, и всё ограничилось небольшой операцией. Грудь при этом практически не пострадала.
— Ну вот, значит, правду пишут про возможность сохранения груди при операции?
— Как видите, правда.
И без кокетства, но с гордостью, девушка вздохнула полной грудью и сделала характерный жест рукой. От груди — в пространство между ней и сиденьем впереди.
Принесли наконец воду. И эти неизменные в коротком полёте сэндвичи. Девушка обрадовалась:
— О! Какой большой и полный стаканчик с водой — прямо удивительно. Хоть с этим проблем на борту нет. А то их сухие бутерброды с консервированным тунцом я уже есть не могу. Хотя вот корочку от хлеба с удовольствием погрызу.
Короткое оживление публики на лёгкий перекус. Со всех сторон в салоне — шелест раскрываемых пакетов с нехитрым пайком отечественной авиакомпании. Часто летающие этим рейсом пассажиры уже знают: после трапезы больше половины времени полета останется уже позади. Скоро — родные «луга и поля», заснеженные сопки, морской ветер с побережья и встреча с близкими людьми.