Охранники почти синхронно закончили пить чай и, поблагодарив, поднялись из-за стола. Романов мрачным взглядом проводил их. Галина Петровна поставила передо мной маленькую кофейную чашечку на блюдце, кувшинчик с молоком и подвинула сахарницу. Пожелала приятного аппетита и, взглянув на хозяина удалилась. Судя по аромату, кофе оказался свежесваренный нерастворимый. Наслаждаюсь, прихлебывая, и посматриваю на главного за столом.
- Ты посмотри, Петр Петрович, что значит молодость! Пьет кофе и не задумывается о сердце, давлении, бессоннице и прочем. Скинул на меня все проблемы и спит спокойно, домой собирается! А мне здесь расхлебывать? - обиженно заявляет Романов Ксенофонтову, кивая в мою сторону.
Отставляю чашку и смотрю на него, пытаясь подавить возникшую неприязнь к пьяному собеседнику.
- Что, не нравится? Правду неприятно слушать? А каково мне? - возмущается, упрекая меня.
- Однажды президент одной страны поехал налаживать добрососедские связи с народом другой. Ездил по городам, читал лекции студентам и политикам, рассказывая о своей замечательной стране. Только в период визита постоянно злоупотреблял спиртными напитками. Его в таком состоянии видели все и активно обсуждали в газетах и на телевидении, а не то, что он хотел донести до слушателей.
В одном аэропорту не обращая внимания на представительную встречающую делегацию он, выйдя из самолета, помочился на колесо шасси.
В другой стране не вышел из самолета к встречающему премьер-министру, якобы из-за плохого самочувствия.
На Родине народ уже смеялся, когда слышал, что их президент неделями «работает с документами». Знали все, что охрана замучалась поставлять ему эти «документы».
Замолчав, допил остывший кофе. Оба собеседника озадаченно смотрят на меня. Наконец Романов раздраженно интересуется:
- Это ты о ком рассказал и к чему?
Не услышав ответа, догадался:
- Пьяных не любишь?
- Не люблю, - признаюсь. - Можно я пойду спать? - прошу.
- Пусть идет, Григорий Васильевич? - поддерживает меня Петр Петрович, опасаясь неадекватной реакции хозяина.
Тот молча и недовольно сверлит меня взглядом. Не дождавшись ответа, Ксенофонтов предлагает мне:
- Иди Сережа, ложись. Скоро уже вставать.
Встаю, киваю головой и ретируюсь в свою комнату, ожидая окрика. Чего еще может прийти в голову нетрезвому начальнику, привыкшему к почтительности подчиненных? Долго не могу уснуть. Ворочаюсь и гоняю всякие мысли в голове о прошедшей встрече. Что за наезд? Чем Романов недоволен? Того ли человека я выбрал для своих замыслов? Не найдя ответа и не дождавшись соседа засыпаю.