, взглядом и несбывшимися мечтами стать китобоем в конце концов завоевал симпатию Корсо. К тому же он мог процитировать наизусть полный список членов экипажа «Пекода»: Ахав, Стабб, Старбек, Фласк, Перт, Квикег, Тэштиго, Дэггу… названия всех кораблей, упомянутых в «Моби Дике»: «Гоуни», «Таун-Хо», «Иеровоам», «Юнгфрау», «Розовый бутон», «Холостяк», «Восхитительный», «Рахиль»… — и прекрасно знал — а это было высшим пилотажем, — что такое серая амбра. Они болтали о книгах и китах. Так что в ту ночь и было основано Братство гарпунеров Нантакета, Флавио Ла Понте стал его генеральным секретарем, Лукас Корсо — казначеем, и оба — единственными членами сообщества. Доброй матерью-покровительницей сделали Макарову — она даже не взяла с них денег за последнюю рюмку, а перед закрытием примкнула к их компании, и они вместе расправились с бутылкой джина.
— Я еду в Париж, — сообщил Корсо, разглядывая в зеркале толстуху, которая каждые пятнадцать секунд совала монетку в щель игрального автомата, словно ее загипнотизировали незамысловатая музыка и мелькание цветной рекламы, фрукты и звоночки, так что двигаться могла только сжимающая рычаг рука — и так до скончания века. — Там заодно займусь и твоим «Анжуйским вином».
Приятель сморщил нос и глянул на него настороженно. Париж — дополнительные расходы, новые сложности, а Ла Понте был книготорговцем скромным и очень скупым.
— Ты же знаешь, я не могу себе такое позволить — мне это не по карману.
Корсо медленно допивал пиво.
— Очень даже можешь. — Он достал несколько монет, чтобы заплатить и за себя, и за приятеля. — Я еду совсем по другому делу.
— По другому делу? — повторил Ла Понте с явным интересом.
Макарова поставила на стойку еще две кружки. Это была крупная светловолосая сорокалетняя женщина, коротко подстриженная, с серьгой в одном ухе — память о той поре, когда она плавала на русском рыболовном судне. Одета она была в узкие брюки и рубашку с закатанными почти до плеч рукавами, которые открывали на редкость крепкие бицепсы. Хотя не только они придавали ей сходство с мужчиной — в углу рта у нее вечно дымилась сигарета. Ее легко принимали за уроженку Балтики, но всем обликом, и особенно — грубоватыми манерами, она скорее напоминала слесаря-наладчика с какого-нибудь ленинградского завода.
— Прочла я вашу книгу, — сказала она Корсо, раскатывая букву «р». При этом пепел от сигареты сыпался на мокрую рубашку. — Эта Бовари… просто несчастная идиотка.
— Рад, что ты сразу ухватила суть дела.
Макарова протерла стойку тряпкой. С другого конца зала из-за кассы за ней наблюдала Зизи — полная противоположность Макаровой: гораздо моложе, миниатюрная и очень ревнивая. Случалось, перед самым закрытием они в подпитии начинали драться на глазах у последних клиентов — правда, те, как правило, были своими людьми. Однажды после такой потасовки Зизи, с лиловым синяком под глазом, разъяренная и жаждущая мести, решила хлопнуть дверью. И пока она не вернулась через три дня, Макарова не переставала лить слезы, которые капали и капали в кружки с пивом. В ночь примирения заведение закрылось раньше обычного, и можно было видеть, как они куда-то отправились, обняв друг дружку за талию и целуясь в подворотнях, словно юные влюбленные.