— Я жил со змеей, — простонал он.
Корсо пребывал в дурном настроении и в ответ лишь заметил, что змеи очень редко кусают кретинов. Ла Понте, казалось, тщательно взвесил услышанное, но решил не обижаться.
— И все-таки она — отчаянная женщина. А уж тело у нее, скажу тебе! Настоящая королева!
Несмотря на материальные потери, Ла Понте приободрился; глаза его снова похотливо заблестели, он довольно потирал подбородок.
— Настоящая королева, — повторил он с дурацкой ухмылкой.
Корсо смотрел в окошко на проезжавшие машины.
— То же самое сказал герцог Бекингэм.
— Бекингэм?
— Да. В «Трех мушкетерах». В самом конце истории с алмазными подвесками. Ришелье поручил миледи убить герцога, но тот заключил ее в крепость, едва она появилась в Лондоне. Там миледи соблазнила своего тюремщика Фельтона, такого же идиота, как ты, только он был фанатиком-пуританином. Потом она уговорила его помочь ей бежать, а заодно убить Бекингэма.
— Я подзабыл этот эпизод. И что случилось с этим Фельтоном?
— Он всадил в герцога нож. Потом его казнили; не знаю, правда, за убийство или за глупость.
— Но его не заставили оплачивать счет в отеле…
Такси ехало по набережной Конти — неподалеку отсюда у Корсо случилась стычка с Рошфором. В этот самый миг Ла Понте кое-что припомнил:
— Слушай, а не было ли у миледи знака на плече?
Корсо кивнул. Они как раз проезжали мимо лестницы, по которой минувшей ночью он катился вниз.
— Да, — ответил он, — клеймо преступницы, наложенное палачом. Оно уже было у нее, когда она стала женой Атоса… Д’Артаньян обнаружил его, оказавшись с ней в постели, и открытие это едва не стоило ему головы.
— Любопытно, любопытно. А ты знаешь, что у Лианы тоже имеется некий знак?
— На плече?
— Нет, на бедре. Маленькая татуировка, очень красивая — цветок лилии.
— Не врешь?
— Клянусь!
Корсо татуировки не помнил, ведь во время бурной встречи с Лианой Тайллефер — казалось, с тех пор прошли годы — у него не было времени разглядывать такие детали. Теперь его тревожило другое: ясно, что ход событий он уже не контролировал. И речь шла не о случайных забавных совпадениях, а о тщательно разработанном плане — слишком сложном и опасном, чтобы к выкрутасам вдовы и ее подручного со шрамом можно было отнестись как к невинной пародии. Это был настоящий заговор, и он разыгрывался по всем правилам жанра, а значит, должен существовать тот, кто дергает за ниточки. Серый кардинал — лучше не назовешь. Корсо тронул карман, где лежало письмо Ришелье. Нет, это уж слишком. Однако именно в необычности дела, в литературности событий могла крыться разгадка. Он вспомнил однажды прочитанное — то ли у Эдгара Аллана По, то ли у Конан Дойла: «Загадку объявили неразрешимой как раз на том основании, какое помогает ее решить: я имею в виду то чудовищное, что наблюдается здесь во всем».