— Значит, информация была ложной.
— Не обязательно. Информация, которую дает вам книга, обычно бывает объективной. Хотя злонамеренный автор может представить ее в таком виде, что читатель поймет ее превратно, но сама по себе информация никогда не бывает ложной. Это читатель прочитывает книгу неверно.
Он глубоко задумался. Потом снова облокотился на перила, повернувшись лицом к саду, где властвовали тени.
— Тогда появляется еще один автор, — процедил Корсо сквозь зубы и очень тихо.
Какое-то время он стоял неподвижно. Затем достал из-под плаща папку с «Анжуйским вином» и положил ее рядом, на покрытые мхом перила.
— У этой истории два автора, — упрямо пробурчал он.
— Возможно, — сказал я, забирая рукопись Дюма. — И один, видимо, оказался настоящим злодеем… Но моя забота — роман-фельетон. Если вас интересуют детективы, поиск следует вести в ином месте.
XVI. Возвращение к готическому роману
— Проклятие! Вот уж затруднение, — сказал Портос. — В прежние времена нам никогда не приходилось вдаваться в подробности. Дрались, потому что дрались.
А.Дюма. «Виконт де Бражелон»
Лукас Корсо сидел на водительском месте, откинув голову на спинку кресла, и глядел в окошко. Автомобиль стоял на маленькой придорожной площадке — там, где шоссе делало последний поворот перед спуском к городу. Старые кварталы, окруженные древними стенами, плыли в поднимающемся с реки тумане и казались голубоватым призрачным островком. Это был какой-то промежуточный мир, лишенный и света, и теней, — иначе говоря, обычный кастильский рассвет, холодный и робкий, когда первые проблески дня начинают вычерчивать на востоке линии крыш, труб и колоколен.
Он хотел узнать время, но еще в Менге в часы его попала вода, так что теперь стекло запотело и циферблата видно не было. Корсо поднял взгляд к зеркалу и наткнулся на собственные усталые глаза. Менг-на-Луаре, канун первого апрельского понедельника… Сейчас Корсо находился за много километров оттуда, и уже успел наступить вторник. Обратный путь был долгим, и чудилось, что далеко позади остались, вернее, отстали и Балкан, и Клуб Дюма, и Рошфор, и миледи, и Ла Понте. Тени завершенного рассказа, после того как перевернута последняя страница и автор нанес последний удар — поставил точку, легонько стукнув по стандартной латинской клавиатуре — вторая клавиша внизу справа. И этим довольно необязательным поступком напомнил, что речь идет всего лишь о строках на собранных в стопку печатных листах, о равнодушной бумаге. О судьбах, которые вдруг тоже сделались посторонними.
Этот рассвет, так похожий на пробуждение, Корсо встретил с покрасневшими глазами и трехдневной щетиной; в парусиновой сумке лежал последний экземпляр «Девяти врат». И все — ничего больше у охотника за книгами не осталось. Нет, еще девушка. Только это выкинул на берег прибой. Рядом раздался стон, Корсо повернулся и глянул на нее. Она спала на соседнем сиденье, накрывшись курткой, положив голову на правое плечо Корсо. Она тихо дышала приоткрытым ртом и порой чуть вздрагивала. И снова еле слышно стонала. Тогда меж бровями у нее появлялась маленькая морщинка, и она становилась похожей на обиженную девочку. Рука, высунувшаяся из-под синей куртки, была повернута ладонью вверх, пальцы полураскрыты, словно мгновение назад что-то упорхнуло из них или они готовились что-то принять.