была еще и звезда Давида на кованой решетке, закрывавшей проход во внутренний дворик, а дальше — два мраморных венецианских льва рядом с колодцами, накрытыми металлическими крышками. Все это охотник за книгами уже не раз видел, но никогда прежде не ступал он сюда с тем ощущением опасности, какое овладело им теперь. На память ему пришло старое изречение: «Возможно, мужчины, которых ласкали многие женщины, гораздо меньше раскаиваются в былых грехах, пересекая долину теней, или испытывают меньше страха…» Видимо, так оно и было, а вот его ласкали недостаточно: роту него совсем пересох, и он продал бы душу за полбутылки «Болса». «Девять врат» же казались такими тяжелыми, точно в книгу было вставлено не девять гравюр, а девять свинцовых пластин.
За железной калиткой царила нерушимая тишина. Даже подошвы его ботинок, касаясь каменных плит, что покрывали патио и были истерты ногами давно умерших людей и вековыми ливнями, не производили никакого шума. Узкая и крутая лестница начиналась прямо там, под полукруглыми сводами. В конце лестницы виднелась тяжелая, темная запертая дверь, обитая массивными гвоздями, — последняя дверь. И тут Корсо непонятно кому подмигнул — просто так, пустоте, самому себе, и потом скривился так, что показались клыки недоверчивого волка, против воли разом ставшего и автором, и жертвой собственной шутки — или собственной ошибки. Но к ошибке его намеренно подтолкнула коварная рука, ведь все было тщательно спланировано — в том числе ложная просьба о помощи. Правда, сперва он вел себя осмотрительно, но потом увлекся и только в самом конце убедился, что его подозрения подтверждались самим текстом. Если бы все это, черт возьми, было романом, но нет… А если все-таки?.. Зато уж точно реальным было его лицо, отражение которого он увидел в блестящей металлической табличке, привинченной к двери: искривленный отсвет человека, имевшего имя и фамилию, а не только неподвижные очертания. На фоне бьющего из-за спины света. Свет шел из арки у подножия лестницы, где начинался патио. Корсо сделал последнюю остановку в этом странном путешествии к обратной стороне теней.
Он нажал на звонок. Раз, два, три — безрезультатно. Латунный звонок онемел и не отзывался. Рука Корсо, лежавшая в кармане плаща, нащупала смятую пачку с последней сигаретой. Но он опять поборол соблазн. И нажал на звонок в четвертый раз. Потом — в пятый. Потом ударил по двери кулаком: два раза. И только тогда она отворилась. Без зловещего скрипа, бесшумно, на хорошо смазанных петлях. Никаких театральных эффектов — на пороге как ни в чем не бывало стоял Варо Борха.