Камера темницы, расположенной в городе Солен на юге Идаволла, была именно такой, какой вы обычно представляете себе камеру. Минимум света. Максимум сырости и грязи. Тяжелая, давящая атмосфера, как будто холодные каменные стены сейчас сдвинутся, погребая вас навечно. Где-то по углам иногда попискивали крысы, - но при приближении этого человека они мгновенно прятались.
Любое существо, претендующее на разумность, испугается тяжелой поступи инквизитора, а крысы очень умны.
Чего, по-видимому, нельзя было сказать о человеке в камере, - молодом, едва ли старше двадцати пяти лет, иллирийце, путешествовавшем через Солен и обвиненном в использовании черной магии.
- Уже? - с дерзостью в голосе спросил он, когда отец Теодор подошел к решетке, - Начнешь пытать или сперва прочитаешь проповедь?
- Я не стану тебя пытать, - ответил инквизитор, - Я не оскверню свои руки кровью. Этим займутся палачи.
Тонкая бровь юноши ехидно вздернулась.
- А, ну, прости. Это, конечно, совершенно меняет дело. Мне так гораздо легче, правда.
Суровое, будто высеченное из камня лицо священника даже не дрогнуло.
- Не ерничай, колдун.
Пленник покачал головой:
- Я не колдун. Я просто ученый.
- Все колдуны так говорят, - возразил отец Теодор, - Не пытайся обдурить меня. За короткое время пребывания в Солене ты выиграл в карты столько, сколько не каждый его житель видел за свою жизнь.
Иллириец пожал плечами:
- Я везучий... Ну, и, если совсем уж честно, немного жульничал. В этом раскаиваюсь, но и только. Инквизиция теперь занимается карточными шулерами?
- Твоя шпага разделяется на две!
- А тут и вовсе никакой магии, - с легким удивлением ответил юноша, - Заплати втридорога оружейнику, и он тебе сделает такую же.
Отец Теодор покачал головой и продемонстрировал вырванный лист бумаги:
- При тебе была найдена книга с неизвестными письменами. Несомненно, она хранит в себе колдовские тайны.
Юноша в гневе метнулся к решетке, ухватившись за нее руками и сверкая глазами на инквизитора.
- Эти письмена - всего лишь старый язык! До Заката Владык на нем говорили на половине света! Это не колдовство; это всего лишь история тех времен. Да проклятье, вы что, по обложке не видите?!
Священник рефлекторно отстранился, но тут же взял себя в руки. Сурово нахмурившись, он демонстративно подошел к решетке и приблизил лицо к гневным глазам обвиняемого.
- Ты можешь говорить все, что угодно, колдун, но ты не можешь ничем подтвердить свои слова. Я в последний раз предлагаю тебе покаяться. В противном случае этой ночью начнутся пытки. И если ты надеешься на договор с богомерзкой Иллирией, который в неведомом помутнении своего рассудка принял наш славный Герцог... То не надейся. У меня работают лучшие палачи всего Идаволла. Они выбьют из тебя признание раньше, чем договор вступит в силу.
