Килиан иронию видел. То, что она делала, чтобы встретить людей... было возможно лишь потому что людей она встретить не могла. У Судьбы жестокое чувство юмора.
Но видел он и кое-что еще.
- Много лет? Или веков?
Впервые за их разговор незнакомка слабо улыбнулась.
- Ты не только храбр, но и умен. Лет. Веков. Возможно, даже тысячелетий. Честно, я сбилась со счету.
Килиан уже начинал догадываться, кто перед ним. В общем-то, предпосылки для этой догадки у него были уже давно. Но слишком уж невероятна она была. Ужасна. Чудовищна. Чудесна.
Поэтому он ее так и не озвучил.
- Прости, что так много говорю, - повинилась женщина, - Но когда столько времени проведешь в одиночестве, сложно остановиться. Можешь сказать мне свое имя? Пожалуйста.
- Килиан Реммен из Иллирии.
Если студиозус и допускал мысль, что незнакомка может использовать его имя, чтобы как-то навредить ему, заколдовать или подчинить, то она исчезла от одного взгляда на выражение отчаянной мольбы на прекрасном лице. Не мог он отказать ей в столь маленькой просьбе. Это нужно иметь совсем уж каменное сердце.
- А я Ильмадика, - представилась она в ответ, - Очень рада нашему знакомству. Надеюсь, ты не против, если когда-нибудь я приду к тебе?
- Конечно, - о том, чтобы быть против, он и не задумался, хотя задался вопросом, каким же образом она к нему "придет".
- Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо! Я больше не одинока! Сейчас мне надо будет исчезнуть: действие проекции подходит к концу, да и я чувствую, что кто-то приближается. Они могут не понять. Знаешь... лучше не говори им обо мне.
- Хорошо, - кивнул юноша, догадываясь, кто может приближаться.
Разумеется, это должны были быть Элиас и Валлис. И они действительно могли не понять, особенно если он был прав.
- Еще одна просьба, - сказала Ильмадика, - Твой нательный крестик. Он ведь медный, правда?
- Да, - с легким удивлением ответил студиозус.
- Дай его мне, пожалуйста.
С легким недоумением Килиан протянул крестик. Он не знал, как Ильмадика собирается взять его через иллюзорный образ. Но стоило металлу коснуться прозрачных пальцев, как крест рассыпался серебристо-белой пылью.
Наверное, ему следовало ужаснуться дьявольскому колдовству. Но почему-то Килиан вместо этого почувствовал, что теперь все будет правильно. В Бога он не слишком-то верил. Свою религиозную принадлежность описывал как "аутотеист", то есть, "верящий в себя как в бога". Мысленно, конечно. А то у Инквизиции могли возникнуть определенные вопросы.
Так что креста ему было не жаль.
Ильмадика улыбнулась невероятно светлой и обаятельной улыбкой, а потом растаяла в воздухе. А еще секундой позже коридор озарил свет факелов.