Милый Дима частенько забегал в комнату, освещая ее скучные стены лучше скрывшегося за облаками солнышка. Они раза три за день вместе пили чай, но в комнате всегда были посторонние, а еще соскучившиеся по работе начальники замучили звонками и глупыми заданиями, так что поговорить с ним по душам долго не удавалось, хотя очень хотелось.
Поговорить получилось в четверг после обеда, когда половину отдела разогнали по заданиям; зато так, как Ире хотелось: глаза в глаза.
К ее идее про подруг Дима отнесся прохладно: не стал особо критиковать, но и не одобрил.
— Вряд ли можно помочь человеку любить, — сказал он. — Любить или не любить — это выбор каждого, и каждый делает свой выбор по-своему. Твой или мой опыт интересен только нам и тому, кто за нами наблюдает сверху. А учить других словами бесполезно.
Сколько Ирина помнила себя, мужчины всегда недооценивали силу слов. Дима не был исключением.
— Ты не обижаешься на меня за то, что я не бегаю к тебе, как должна бы в моем положении? — перевела она тему разговора, заглядывая мужчине в глаза.
— Я оказалась достаточно закомплексованной. Это папа научил меня не бегать к мужчинам. Ты можешь смеяться, но я до сих пор не могу ослушаться, хотя люблю тебя, люблю.
— Я тоже тебя люблю. Очень люблю, — сказал растроганный Третьяков. — Поэтому понимаю все, что ты мне говорила о распирающих тебя чувствах. И я не очень от тебя отличаюсь. Я хочу сказать, что мужчина с возрастом становится слезлив и эмоционален. И чувственен. Я чувствую тебя. Твой запах. И читаю некоторые твои мысли. Я ведь стал говорить про любовь, потому что ты подумала про меня плохо. Что-то о жене, которая меня бросила и о себе, как о ее временной замене. Разве не так?
— Твоя жена пахнет лучше меня? — спросила Ирина.
— Я не знаю. Честное слово, — ответил Дима. — Я знаю только, что по-другому. Но мне нравятся оба этих запаха. Никогда бы не подумал, что буду разбираться в таких нюансах.
Его ответ удовлетворил женщину.
— Я придумала, как мы будем встречаться, — сказала она заговорщицки.
— Антон уже полквартиры занял своим рыбацким снаряжением. Перебирает свое барахло, вяжет узлы, любуется блеснами. Рыбалка ему дороже, чем я. Андрей в субботу и воскресенье будет сдавать свои хвосты. Я тебя пущу, когда их выпровожу. Ты жди моего звонка, хорошо?
— Не очень сложно? — усмехнулся Дима. — Может быть, встретимся у меня?
— Нет. Это не сложно, — сказала Ира. — Это самый лучший выход, потому что ничего нельзя изменить.
— Изменить можно многое, — не согласился Дима.
— Ничего уже нельзя изменить, — загадочно промолвила Ирина словно с чужого голоса и подпела себе для убедительности. — Ни-че-го.