Все такие мысли были новыми для Саффара. Иногда ему приходилось идти непроторенными путями, он должен был все объяснять себе сам; особенно часто это случалось тогда, когда его мысли шли не от причин к следствиям, а наоборот — от следствий к причинам. Однажды, когда корабль стаскивали с мели, Саффара хлестнуло канатом. До сих пор ему не приходилось еще делать это при помощи канатов, и он не знал, как поступить. Удар канатом был лишь следствием, причины он не знал. Но тут Гамид подошел и объяснил, что, пожалуй, для высокой фигуры Саффара нужно взять канат подлиннее. Саффар так и сделал, и канат больше не вырывался из его рук. От следствия — боли, вызванной ударом, он пришел к причине — недостаточной длине каната.
Позднее, когда возникали другие ситуации, Саффар уже решал их сам, радостно, с какой-то непонятной страстью.
Он брал простые, обыденные явления и старался доискаться их причин. Он делал открытия, которые своей наивностью рассмешили бы и школьника, но для него они имели исключительное значение. А его мысли — раньше это были просто вереницы светлых, бессвязных образов и представлений, проносившиеся перед ним, — стали связными и глубокими.
И Гамид тоже разглядел этот свет, который вспыхнул в рождающемся человеке. Однажды он был изумлен, когда Саффар сказал ему:
— Знаешь, почему я тебя уважаю? Потому, что ты меня уважаешь.
Помолчав, Гамид согласился:
— Да, ты прав.
На следующий день он на минуту доверил Саффару руль.
Взволнованный, стоял Саффар за рулем; еще никогда в жизни он так не волновался. Каждая волна, каждый порыв ветра были для него причиной, следствия которой могли нарушить плавный ход судна. Он стоял у руля, крепко сжав его руками; каждая жилка в нем пела. Это был для него ее труд, а радость; он мог ответить на любое «почему?» и решить многие «как?»
С тех пор Саффар часто вставал за руль. Тогда-то Гамид стал звать его Эль-Сейфом, отчасти из-за шрама на щеке, а отчасти по имени корабля.
Рождение нового Саффара — Эль-Сейфа — происходило не сразу; это было дело не нескольких дней, а многих недель. Был это длительный и трудный процесс, который только начинался в этот первый рейс, в который Саффар пустился вместе с Гамидом. Только начался! Понадобилось еще много времени, прежде чем Саффар начал управлять не только кораблем, но и своими мыслями.
Этот рейс был окончен неожиданно: как только господин Попастратос узнал, что Абдаллах очутился во власти господина Бабелона, он обругал себя ослом и тупицей и спешно возвратился в Массауа.