— Ты полетел к Юле?
— Нет, нужно забрать кое-какие вещи и встретиться по поводу бизнеса с Лешей.
— Хорошо, — отвечаю я.
Я знаю Марко, как свои пять пальцев и уверена, что с Юлей он точно не увидится, в этом он мне не врет. Но вот настоящая цель его визита вызывает у меня сомнения.
— Не переживай за меня. Завтра уже увидимся, — говорит он и кладет трубку.
А я так и остаюсь стоять в гостиной в полном замешательстве. Черт, Марко, что в твоей голове? Кто эта Юля и что ей от него нужно? Да, я переписывалась с ней, и она показалась мне неплохим человеком. Но что-то в ней не так. Слишком уж она пыталась мне понравиться и через чур много говорила о своих чувствах. Бывает ли вообще такая сильная любовь, если люди даже не видели ни разу друг друга? Фотографии не в счет. Внезапная догадка осеняет меня, я же могу позвонить Ромео и сама все узнать из первых уст. Набираю номер друга:
— Привет, Лия! — отвечает он, и я чувствую, что он улыбается.
— Привет, Ромео! Я звоню тебе по делу, — начинаю я, но он меня сразу прерывает.
— Если ты звонишь мне, чтобы узнать о той таинственной Джулии, то не надейся ни на что. Марко предупредил меня о том, что ты можешь попытаться все разузнать и строго настрого запретил тебе рассказывать.
Вот как он узнал, что я ему позвоню? Засранец Марко!
— Ромео, сколько он тебе заплатил? Я могу заплатить тебе в два раза больше.
— Лия, дело не в деньгах.
— В три раза больше, — настаиваю я.
— Нет, Ли. Извини.
Кладу трубку и швыряю телефон от злости. Как всегда Марко оказался впереди меня на шаг!
— Лия, что с тобой?
Оборачиваюсь и вижу папу. Не часто он становился свидетелем приступов моей злости, поэтому выглядит немного ошарашенно.
— Все в порядке. Просто переживаю за Марко, — отвечаю, усаживаясь в кресло.
Отец занимает место напротив меня и улыбается.
— Лия, он уже взрослый мужчина и сам знает, как ему жить.
— А ты знал, как тебе жить, когда изменил маме? — пылаю я.
— Я должен был научиться на собственных ошибках, — тихо отвечает отец и встает, направляясь к лестнице. — К сожалению, на чужих ошибках мы не учимся. Чужой опыт нас не убеждает. Пока сам не обожжешься — не поймешь.
Отец оставляет меня одну, и я тут же испытываю приступ раскаяния. Ну за что я упрекнула отца? Если мама его простила, то все остальное не мое дело. Тем более прошло столько лет. Нахожу в себе силы и окликаю его, пока он не скрылся из вида:
— Пап…
— Что, дочка? — отвечает он.
Голос его мягок и ласкает слух, он на меня не злится, но все же я должна извиниться перед ним.
— Прости меня. Я не хотела тебя обидеть.