— Что будем делать дальше? — как-то спросил я Полину.
— Я хочу съездить на Багамы и месяцок там побыть, что скажешь?
— Отличное предложение, медовый месяц продолжается!
— Может тебе хотелось бы куда-нибудь в другое место?
— Нет, лучше ничего и придумать нельзя, мы с тобой, голышом среди пальм, — мечтательно говорил я.
— Из твоих уст это звучит очень заманчиво! Тогда решено, к концу недели я тут все закончу, и двинем на Багамы.
Наши мечты о том, как мы будем голышом лежать под пальмами разбила Марго. Как только я ей сказал, куда мы направляемся она тут же попросилась с нами. К ней подключился Глен, и даже моя мама. Блин, мама, ну ты-то куда?
— Ничего страшного, — сказала Полина, — пускай все приезжают. Побудут недельку, а потом мы останемся вдвоем. Я прекрасно понимаю их желание побыть на частном острове на Багамах. Покажи мне человека, который откажется от такого?
— Ты не перестаешь меня удивлять, — отвечал я, — иногда даже меня достают мои дети, а тебя нет.
— Просто это не мои дети, и я не живу с ними постоянно. Раз уж такое дело, то пусть сразу все приезжают, веселее будет, пригласи Ирен и Фиону.
— Твое настолько хорошее отношение к Фионе даже для меня иногда кажется странным.
— А что здесь странного? Она мне ничего плохого не сделала. Я что, должна ставить на ней клеймо только потому, что она бывшая жена моего мужа? Это глупо. К тому же она интересный человек, и в нужной компании она веселая и активная. Ей самой эта поездка пойдет на пользу. Мы закупимся алкоголем, я найму какого-нибудь модного бармена и ди-джея и будем закатывать вечеринки.
Фиона ругала детей за то, что они хотели подпортить нам медовый месяц, но с ними была согласна. Когда я сказал, что Полина не против того что бы все приехали, Фиона с радостью согласилась.
Путь был неблизкий, и мы летели на большом самолете, подобрав мое семейство в Эдинбурге. Были дети, Фиона, Ирен и моя мама. Фиона рассматривала самолет так, как будто была в музее. Такая реакция была у всех, кто впервые попадал на его борт.
— Сынок, не бегай, — говорила она Глену, — не дай бог что-нибудь разобьешь, мы не расплатимся.