— Когда я встретил тебя почти два года назад, я был совершенно другим человеком. Я очень изменился благодаря тебе. Я стал лучше, свободнее и счастливее. Что бы ни случилось между нами дальше, я очень рад, что ты появилась в моей жизни. Ты изменила ее. Перевернула с ног на голову. И это самое лучшее, что случалось со мной в жизни.
Я зарылся лицом в ее волосы, в них словно заблудился ветер, и к ее аромату примешался запах соли. Полина снова попыталась убрать со своего живота мои руки.
— Пожалуйста, — тихо сказал я, — дай мне еще побыть с тобой, пять минут. Мы сейчас улетим во Францию, и все будет как раньше, как будто ничего не было. Я прошу лишь пять минут.
Полина обняла мои руки, которыми я крепко прижимал ее к себе, и положила голову мне на плечо. Я не знал когда в следующий раз смогу обнять ее вот так открыто, и ловил каждую секунду. Я вдыхал ее аромат как в последний раз, целовал веснушки на ее плече, обнимал ее, прижимал к себе. Мы стояли так гораздо дольше пяти минут. Я услышал шум позади, но сделал вид, что мне это послышалось. Потом услышал как кто-то постучал в стеклянную дверь ведущую на террасу. Это была Глория. Она не отличалась тактичностью, но сейчас ей, вероятно, нужно было сказать что-то важное, минут пять она не решалась постучать. Я выпустил Полину из объятий. Глория что-то ей сказала и ушла.
— Глория сказала, что звонил пилот, нужно срочно вылетать, погода быстро портится, будет ливень, а тропический ливень не такой как обычный, нас могут не выпустить в рейс.
Полина смотрела на меня с такой любовью, я видел, как в ней борется желание отдаться мне до последней капли и какой-то страх, сомнения, природу которых я не знал. Я дал ей обещание, что мы не будем разговаривать, пока она не будет готова, и я сдержу его. Я положил руки ей на талию, потом одной ладонью погладил ее лицо.
— Можно я поцелую тебя? Последний раз, обещаю, — сказал я.
Полина молчала, губы ее слегка раскрылись, и я принял это за положительный ответ. Я целовал ее как в последний раз, мне хотелось запомнить ее вкус, хотя я знал, что на съемочной площадке у нас будет еще много поцелуев. Потом все же оторвался от ее губ.
— Я люблю тебя, — спокойно сказал я.
Полина посмотрела на меня с каким-то отчаянием, как будто этими словами я разрывал ей сердце. Она обняла меня за шею, прижалась ко мне всем телом, и снова прильнула к моим губам. Этот поцелуй был коротким. После него она ушла к себе в комнату.
Через пятнадцать минут мы ехали в аэропорт. Мы успели до бури и нас выпустили в рейс. Полина сказала, что у нее есть какие-то дела и засела за ноутбук, она провела за ним несколько часов. Я лежал на диване и не мог оторвать от нее глаз. Мы снова были словно разделены стеклянной стеной. Я вижу ее, но не могу прикоснуться, она снова стала для меня запретным плодом, самым сладким в райском саду. На ней было короткое легкое платье, она сидела широко расставив ноги. Она часто принимала эту позу. В автокатастрофе она получила семнадцать переломов по всему телу, пять из них приходились на кости таза и бедер, в этой позе ей было удобнее всего, и так у нее ничего не болело. По этой причине она редко надевала короткие юбки и платья. Сейчас, под столом, этого не было бы видно, но я лежал на диване и мне открывался хороший обзор. Я видел ее прозрачные черные трусики. Я снова был за стеклянной стеной, а значит снова подглядывал и мечтал. Я смотрел на ее бедра и вспоминал, как вчера целовал каждый их миллиметр. Теперь я знал, каково это быть с ней в одной постели наедине.