Гопники заметили нас на полпути к будке.
— О, смотри! — донёсся до нас тихий голос старшака.
Двое гопников отделились и побежали за нами. Мы прибавили ходу.
На перекрёстке пришлось перебежать на красный. Машины раздражённо загудели, но никого не сбили.
Гопники не отставали.
— Слыш! — кричали они нам в спины, — Стой!
Не знаю, на что они рассчитывали. Что мы остановимся?
Ближе к конторе один из гопников отстал, а второй приблизился к нам чуть ли не вплотную. Казалось, ещё немного — и он схватит меня за плечи.
— Э! — басил он, задыхаясь, — Фра… Фраер!
У центрального рынка гопник попытался пнуть меня под жопу, споткнулся и рухнул на тротуар. За спиной раздались грубые ругательства.
Интересно, он тоже порвал германки?
Я обернулся. Гопник развалился в упоре лежа и с ненавистью смотрел, как мы стремительно приближаемся к чужим дворам. Его подбородок украшала глубокая ссадина. Я не выдержал и ткнул ему фак.
Знай наших!
Спустя год мы с Михой вернулись на окраину. Родители не потянули запросы элитной школы, да и возить нас каждое утро до центра оказалось муторно и затратно.
Осенью я пошёл в седьмой класс и увидел на спортивной доске почета знакомое лицо — без злобной гримасы, но с характерной ссадиной на подбородке. Школа славилась бегунами и всегда выигрывала городские эстафеты.
Я никогда не участвовал в подобных мероприятиях, но вплоть до выпускного ощущал причастность к спортивным успехам школы.
Иногда хорошим тренером становишься невольно.
— Папа, а что такое «пиздюк»? — спросил я лет в девять отца, пока он курил в туалете.
Отец заржал и закашлялся. На его беду, мой вопрос услышала мама, которая тут же пришла к туалету.
— А я тебе говорила, что его ещё рано отпускать одного на улицу.
— Да какой «рано»! Ему уже девять лет! Я в его годы уже сам во вс…
Отец осекся. Мама хлопнула кухонным полотенцем по стене и вернулась на кухню.
В тот день я так и не получил ответа на свой вопрос, впрочем, ничего криминального не заподозрил. Фразу «зовите пиздюка на ворота» я услышал от старших пацанов. Иногда они не могли найти одного человека и брали в рамку толстого Митькá.
Митёк был на два года старше меня и дико годился тем, что его звали подставлять пузо под удары взрослых пацанов.
— Когда-нибудь я вырасту и тоже стану пиздюком, — сказал я тогда своему другу Михе.
— Тебя не возьмут на ворота. Ты худой.
Миха планировал стать пиздюком раньше и воспринимал меня исключительно как конкурента.
Мама моего любопытства не забыла. Следующим вечером, вернувшись с работы, она посадила меня на диван в зале.