Доктор хорошо знал поместье Дорн, часто приезжал сюда, особенно в те дни, когда здесь бывал Винсент Хемертон, большой любитель шахмат. Но в этот вечер Хемертон слишком устал и не мог играть. Они с Мэри рано ушли спать, извинившись перед гостями и представив их самим себе. Впрочем, извинения были излишни: два шотландца и бутылка виски из чужого бара – что еще нужно, чтобы скоротать зимний вечер? С виду это были противоположности: тощий и сухой доктор с кустистыми бровями, вопросительно вздернутыми кверху, и краснолицый коротышка в весело блестевших маленьких очках, придававших ему фривольный вид. Когда они сели в гостиной, часы показывали одиннадцать. Вся ночь была еще впереди.
– Просто диву даешься, – задумчиво заговорил мистер Гилкрист, – какие огромные средства перемещаются в этом мире из рук в руки благодаря простому росчерку пера! Неправильно заполненная форма, чек, на котором забыли поставить подпись, – и вот уже деньги текут совсем в другую сторону. Возьмите хоть беднягу Ривера: он так носится с этой страховкой, а много ли людей в Шотландии получают страховые премии? Если бы мистер Колин не сбил того мальчика, а погиб бы сам, то можно забыть про компенсации.
– Это случилось два месяца назад, – заметил доктор. – Но, разумеется, вы правы: люди ведут себя беспечно. Впрочем, я могу лишь сожалеть, что беспечность моего пациента не продлилась немного дольше. Я знаю вас, адвокатов: вам безразлично, на что уйдут деньги, лишь бы все было по закону. Но я, будучи другом мистера Ривера, собственноручно подписал бумагу, из-за которой страховка его сына будет вычеркнута из семейного бюджета и перейдет в руки какой-то секты. Как по-вашему, не следует ли мне отозвать свою подпись?
– Черт возьми, этот совсем не тот вопрос, который доктор должен задавать адвокату! Наоборот, это вопрос, какой адвокат должен задавать доктору. Вы знаете, что нельзя больного беспокоить подобными проблемами. Ваш долг – вернуть его к жизни.
– Знаю, но зачем? Мое ремесло требует, чтобы я постоянно вмешивался в планы провидения или как там еще это называет ваша теология, прибавляя пару-тройку лишних недель людям, жизнь которых для мира имеет такое же значение, как существование какой-нибудь букашки. Да, родные его любят. Но скажите, есть ли на этом свете хоть один человек, который заинтересован в том, чтобы Дональд Ривер прожил немного дольше?
– Да, – неожиданно ответил Гилкрист. – Майор Генри.
– Генри Ривер? С какой стати?
– Ему выгодно, чтобы Дональд прожил немного дольше. Или, если угодно, чтобы Колин прожил немного меньше. Речь идет о двойном налоге на наследство. Если Генри Ривер унаследует имение от Дональда, это сильно потреплет ему перышки; а если от Колина – при условии, что тот успеет стать владельцем Дорна, что вполне возможно, – буквально опустошит его карманы. Можете мне поверить, майор Генри явился сюда отнюдь не из сострадания: он хотел проверить, как идут дела у его кузена, и прощупать почву насчет того, можно ли компенсировать хотя бы часть налога на наследство с помощью страховки Колина. Когда он узнает правду, его это мало обрадует.