— Не помнишь? Я входил в ворота, а ты выскочил и даже не заметил, как толкнул меня локтем. Чуть с ног не сшиб. Я удивился — куда тебя понесло? Хотел окликнуть, но ты уже умчался. Пришлось идти следом… Я бы не вмешался, — добавил он мягче, — если бы этот парень вёл себя по-рыцарски.
Лейр хмыкнул, отмахнувшись.
— Из-за чего хоть дрались?
— О-э, — вздохнул юноша.
— Соэль? — переспросил менестрель. — Это правильно. Настоящий мужчина сражается либо за женщину, либо за свою страну.
— О-а э… — Лейр поморщился, пытаясь мимикой и жестами выразить то, что не мог сказать словами. — Ы-ы-ы…
— Догадываюсь, — усмехнулся в ответ мастер Неар.
Утро началось, как обычно, с хлопот по хозяйству. Но завтрак был нарушен приездом необычного гостя. Выходивший проведать лошадей Даррен увидел нескольких всадников и едва успел доложить о них, как они явились сами. Впереди решительно вышагивал лорд Ольриар, старший сын их соседки, леди Оснирель.
— Милорд, рад видеть вас в моём замке! — мастер Боар встал, приветствуя гостя. — Это так неожиданно…Чем обязан вашему визиту?
— Мой повод для поездки к вам, милорд, увы, не радостный, — ответил тот. — Дело в том, что вчера поздно вечером, уже после бала, когда все гости разъехались по домам, был тяжело ранен мой младший брат, Отирир.
Соэль, сидевшая рядом с матерью, тихо ойкнула.
— Сопровождавшие его рыцари привезли своего господина домой едва живым, — в наступившей тишине прозвучали слова лорда Ольриара, — с распоротым животом. По их словам, на него напал… один из ваших рыцарей.
— Напал? — не поверил своим ушам мастер Боар. — Но никто из наших…э-э… из моих подданных не способен на такой поступок.
— И тем не менее…
— Это была дуэль, — подал голос мастер Неар.
Все посмотрели на менестреля.
— Мастер?
— Я был там и всё видел, — произнёс тот. — Это была честная дуэль… то есть, была бы честной, если бы кое-кто из опоясанных рыцарей не пытался ввязаться в неё, нарушив все правила, и атаковать противника со спины.
— Вы это видели?
— Своими глазами, — подбоченился менестрель. — И могу поклясться жизнью. Где двое против одного, там честью и не пахнет!
Слово менестреля издавна считалось весомым аргументом. Ведь любой из певцов мог сочинить балладу или песню, которая в веках прославит или опорочит любого. И как потом доказать, что ничего этого не было, а имело место лишь слишком живое воображение стихотворца?
— Вот как? — помолчав, промолвил лорд Ольриар. — Это несколько…м-м… меняет дело, но самого главного изменить не может. Мой брат при смерти. И я не знаю, застану ли я его в живых, когда вернусь…