Осталось только одно — выбрать удобное местечко для привала, и такое нашлось в придорожном кустарнике. Мелкий дождь шуршал по крыше фургона, крупные капли стекали по полотняному навесу из парусины. Его натянули над тем местом, где сейчас сидели артисты, глядя на огонь. Мир вокруг был серым, безрадостным, большая часть кустов и редкие деревья стояли голые, лишь на шиповнике и терновнике еще сохранилась листва. Внутри фургона натужно кашляла Нюша, и слышался плаксивый голос Таши, уговаривавший дочку потерпеть: «Всё пройдёт, все будет хорошо!»
— Я понимаю, что вам не нравится тут находиться, — мастер Боар, не отрываясь, смотрел на огонь. — Мне самому хотелось бы очутиться где-нибудь в другом месте, но я обещал…
— Кому? — встрепенулись артисты.
Глава труппы посмотрел на сына. Тайн потупился и залился краской.
— Я хотел, как лучше, — промолвил он, обращаясь преимущественно к Тиару, сидевшему рядом.
— Что? — не поверил тот своим ушам.
— Тайн очень меня просил, — сказал мастер Боар. — Он сказал, что ты, Тиар, сильно переживаешь от того, что до сих пор тебе ничего не известно о твоих настоящих родителях…А после того, как стало известно, что сам Тайн знатного рода, тебе это вдвойне тяжело переносить. Вот я и…
— Ты? — так и подпрыгнул юноша, обращаясь к названному брату. — Ты…зачем сказал?
— Ну, — Тайн залился краской, — я просто подумал… У меня есть замок, у меня есть, оказывается, целая когорта предков, герб и всё такое прочее, а у тебя ничего. Вот я и подумал, что, может быть, тебе нужно что-то узнать о своих предках. Ну и поговорил с отцом.
— Да, и теперь я решил свернуть и проехать примерно по тем местам, где мы проезжали в тот год, когда у нас появились вы, дети, — объяснил мастер Боар. — Правда, в то время мы двигались с другой стороны, практически навстречу нам сегодняшним. Но, думаю, осталось немного.
На другой день дорога свернула к реке. Погода улучшилась, дожди перестали, и даже проглянуло солнышко. Стих и ветер. Стало теплее, и все приободрились. Лишь Таша продолжала сетовать на судьбу — Нюше и Калонику было по-прежнему плохо. Дети лежали пластом в фургоне, закутанные в одеяло. Их знобило, и взрослые ничем не могли помочь малышам. К тому же от тряски им было ещё хуже, так что вскоре после полудня опять объявили привал. Мужчины разожгли костер, и матушка Ханирель принялась за изготовление очередной порции целебного настоя от простуды.
— Пройдёмся немного, — мастер Боар тронул за плечо Тиара. — Тут недалеко.
Юноша встрепенулся — таким значительным был тон его приёмного отца. Ниэль лишь тихо кивнула, провожая их.