Пора было убираться подобру-поздорову. Любопытство пожирало денщика изнутри не хуже того самого демона, и он поддался искушению — осторожно, мысленно проговорив формулу защиты, приоткрыл дверь.
Тело артиста лежало на полу. Нелепо раскинутые руки и ноги, пустой взгляд остановившихся глаз. На лице изумление и мука. Видимо, он сам не понял, что его убило.
Охтайр тихо переступил порог. Крадучись, приблизился, сверху вниз взглянув в лицо врага. Тот не моргал, не шевелился, не дышал… почти. Нужно было дотронуться до запястья, чтобы проверить пульс, но полукровка не мог заставить себя прикоснуться к телу. И вовсе не от страха — видал он мертвецов! — а из соображений безопасности. Если демон внутри этой оболочки, не возжелает ли он через прикосновение переместиться в новое тело, живое и здоровое? Сколько времени нужно демону, чтобы исчерпать до дна чужую душу и кинуться на поиски нового источника «питания»? Может быть, он уже облизывается, предвкушая новую жертву… Нет уж, такой возможности полукровка не собирается ему предоставлять!
— Ну, вот и всё, — пробормотал он.
Рука сама потянулась к мечу на поясе. Один удар в грудь, чтоб наверняка — и конец. Но как же демон? Охтайр знал об этих сущностях слишком мало, чтобы сказать точно, что он сделает. Может быть, как раз и кинется на новую жертву?
Умирать не входило в планы денщика. И, скрепя сердце, он покинул полуподвальную комнату. Дверь запирать не стал. Демона должны обнаружить. А он в это время будет далеко.
Когда шаги стихли в коридоре, Лейр позволил себе вздох. Он дышал и раньше, но тихо-тихо, медленно втягивая воздух через приоткрытый как бы в последнем крике рот, а потом также тихо выдыхая. Представление было сыграно прекрасно — зритель обманулся. А теперь пора домой. Через несколько минут начнётся представление, а ему еще надо нанести на лицо грим. Он не имеет права опаздывать к началу. Он — артист.
Юноша тихо поднялся на ноги, двигаясь плавно и практически бесшумно. Многодневные тренировки пригодились. Не зря на привалах с ним усердно занимались по очереди то мастер Боар, то его сыновья. Он словно перетёк из лежачего в стоячее положение, действуя столь бесшумно, что не заглушал ни малейшего звука снаружи.
Тихое шипение — не рассерженное змеи, а дырявого бурдюка, из которого потихоньку выходит воздух. Какая-то тень колыхнулась за кустами. Шаги…Судя по их размеренному ритму — какие-то стражники, совершавшие обход.
Лейр, уже сделавший пару шагов к двери, застыл, затаив дыхание, и обратившись в слух.
— Ого! — послышался молодой голос. — А это что такое?