Спать укладываясь, Славка всегда поворачивался в воображаемую сторону – туда, где, по его понятию, эта деревня стояла. Лицом к ней засыпать было легче. Верилось, что она, может быть, стоит еще на земле и живут в ней родственники или, на худой конец, соседи, и когда-нибудь приедут к нему. Родителей он уже не ждал – только силы попусту тратить.
Да и нагляделся на этих бывших мам и пап, которые время от времени появлялись на задворках детдома. Без зависти, равнодушно наблюдал он теперь за ними: как они пробираются сквозь дыру в заборе, прячутся за кустом акации, воровато выглядывая оттуда не своих уже детей. Для Славки все они были как бы на одну колодку скроены – раскисшие опухшие губы, слезящиеся глаза, морщинистые щеки. Жалкие лица. Даже детей они пытались ласкать как-то суетливо, озираясь на каждого прохожего. Будто самих себя боялись. И сразу было видно: давно смирились с мыслью, что без них детишкам жить сподручнее. Напоследок сунут кулек пряников в кулачок ребенка, скользнут в дыру и растворятся духами бесплотными. Может, объявятся через год, а может, и нет. Сколько их уже затерялось на городских улицах.
Славка уж так и сяк думал – для чего они появляются? Никак понять не мог. Один вред с собой приносят и так издерганным малышам. Воспитатель им одно втолковывает месяцами – что нет и не будет мамы. А какая-то тетя пошепчет на ухо – есть мама! Ничего, еще не привыкли, что те и другие обманывают. Подрастут, поймут, что верить никому нельзя, особенно взрослым. А пока стоят бедные день-деньской у окошек, выглядывают – авось кто принесет им пряников.
Славке тоже несладко живется, но в отличие от них чуток полегче – ему высматривать некого. Совсем один остался на этой земле, очертания которой на старой географической карте были указаны неверно. Взрослые и тут постарались, чтобы таким, как Славка, блудить на одном месте всю жизнь.
Рука совсем онемела и ноги заплетались, а воспитательница и не думала сбавлять шаги. Так и торопилась подвести его под высшую кару. От быстрой ходьбы и страха в Славкиной голове окончательно все смешалось. Воздуха не хватало. Он все пытался вздохнуть всей впалой грудью, а когда сумел, перед глазами возникла витая желтая ручка. Створки дверей медленно поплыли в разные стороны. И распахнулись настежь. Сноп света ударил в лицо, ослепил глаза, привыкшие к сумраку коридора. Славка зажмурился и, как во сне, переступил порог. С кончиков ресниц брызнуло солнце, и он увидел: навстречу вся в разноцветном сиянии царственно движется женщина. Высокая золотистая корона волос покачивалась в такт плавной поступи. Лицо было не разглядеть, лишь по холодному блеску очков в стальной оправе Славка признал в ней директора. Да и кто другой мог тут так важно и неслышно расхаживать?