А потом – пустота. Время превратилось в единую неделимую секунду. Хор абсолютной тишины. Бесконечность. А потом этот идеальный миг был нарушен. Словно камешек в пруд бросили.
И Виктор вернулся. Задышал. Ожил.
Он сел, а Сидни обвила его своими тонкими ручками. Так они и замерли – оживший труп и девочка, стоящая на коленях у гроба.
– Получилось? – шепотом спросила она. Виктор понял, что Сидни имеет в виду не само воскрешение. У нее никогда не получалось оживить ЭО без последствий. Они возвращались, но возвращались неправильными, их способности искажались. Виктор осторожно прощупал линии своей силы в поисках истончившихся участков, пробелов, но все казалось неизменным. Нетронутым. Целым.
Потрясающее ощущение.
– Да, – ответил он. – Получилось.
Рядом с могилой возник Митч. Бритая голова блестела от пота, татуированные руки были измазаны в грязи.
– Привет. – Он бросил лопату в траву и помог выбраться сперва Сидни, а затем и Виктору.
Дол выразил свою радость, тяжело привалившись к боку Виктора. Пес в безмолвном приветствии ткнулся крупной головой ему в ладонь.
Последний член их компании скорчился у надгробного камня. Доминик сильно смахивал на наркомана, его зрачки были расширены от… чего он там принял, чтобы заглушить неотвязную боль. Виктор чувствовал нервы солдата, истонченные и искрящие, точно оборванные провода.
Они заключили сделку: Доминик согласился помогать им в обмен на прекращение страданий. В отсутствие Виктора бедняга явно не мог сдержать слово. Теперь же Виктор выключил его боль, как иные люди выключают свет. Доминик мгновенно обмяк, напряжение сползло с его лица, точно пот.
Виктор взял лопату и протянул ему:
– Поднимайся.
Тот подчинился, размял плечи и встал на ноги. Затем все вчетвером принялись закапывать могилу Виктора.
* * *
Два дня.
Именно столько Виктор был мертв.
До тревожного долго. Так долго, что уже начали проявляться первые признаки разложения. Прочим, двум мужчинам, девочке и псу, пришлось скрываться у Доминика в ожидании, когда же Виктора похоронят.
– Жилье так себе, – предупредил Дом, открывая входную дверь, и не соврал: крохотная обшарпанная спальня с продавленным диваном, бетонный балкон, кухня, равномерно покрытая тонким слоем грязной посуды, но все это подходило под временное решение долгосрочной дилеммы, а Виктор был не в том состоянии, чтобы размышлять о будущем, по крайней мере не с кладбищенской землей на брюках и привкусом смерти во рту.
Нужно принять душ.
Дом провел его в спальню, узкую и темную. На единственной книжной полке валялись медали и перевернутые фотографии, а на подоконнике – слишком много пустых бутылок.