У Сиины не поворачивался язык сказать о смерти Иремила, но, кажется, Зехма уже понял это. Когда глядел ей за спину, высматривая в завьюженной темноте прималя. И потому он так грубо втолкнул ее в дом. И вот почему Цель сомневалась.
Сиина растерла ноги и продолжила сидеть у порога, не решаясь пройти дальше и не зная, что делать. Конечности покалывали и болели от тепла. Мокрые волосы прилипли к вискам.
Тут хлопнула крышка сундука, дрогнули половицы под шагами, и грязные босые ноги очутились совсем рядом.
– Ты не сиди. Чего расселась лужей стекать? Снимай мокрятину свою, – сипло сказал Зехма наполовину беззубым ртом, роняя на колени порченой стопку одежды. – Это пока надень, а тряпье повесь. Вот повесишь, потом сиди.
Он вернулся к столу и встал спиной к Сиине. От вещей пахло сырым мясом: охотник не вымыл руки, прежде чем их достать. Девушка торопливо стянула гамаши и увидела, что все ноги у нее красные. Она надела штаны Зехмы, кажется, совсем не стиранные и задымленные, подвязала их на животе скрученным платком, чтобы не спадали, подвернула штанины. Следом примерила рубаху, дошедшую до колен, а поверх нее вязаную жилетку.
Кое-как она доволокла мокрое до печи и, сдвинув тулуп Зехмы, повесила ватник и остальное. Потом примостилась на соломенном тюфяке и стала греться возле топки.
– Ты не спи, – сказал Зехма. – Жрать скоро достану. Пожрешь, так и спи. А не пожрешь, так и не спи.
Сиина не сдержала улыбку, хотя она была тут совсем не к месту.
– Давно помер? – спросил Зехма, мрачно глянув на нее.
Он отделил от туловища ляжку и положил в сторону.
– Трид назад, – тихо сказала Сиина, прислонив голову к печи и осоловело глядя на охотника.
– Ты одна, что ли, причапала? Остальные где?
– Я одна, – потупилась порченая.
– Я ему сразу говорил – не хватит тебе жил столько ртов тянуть, – проворчал Зехма, принимаясь за вторую ляжку. – Не жрали, вот и поумирали все.
– Да не все, – запротестовала Сиина. – Мы сюда с братом вдвоем шли, только он…
– Помер, – заключил Зехма. – Потому как зима. Зимой всегда так.
– Остальные весной приедут нас навестить. Они внешне здоровые все и в город ушли работать.
На лице Зехмы, точнее, на его неизуродованной половине, промелькнуло удивление.
– Он зачем вас всех сюда притащил? К Валаарию под нос?
Сиина принялась рассказывать их историю, и охотник, пытавшийся казаться сильно занятым, не вытерпел, отложил нож, сдернул фартук и сел на табурет, внимательно слушая. Вскоре глаз у него заблестел, Зехма потер его и начал ругаться на чем свет стоит, потому как сдабривал мясо чесноком, а руки не сполоснул.