Атака продолжалась где-то с полчаса.
А в плену можно было просидеть весь день.
И это, мягко говоря, пугало.
Эдди, конечно, все сходило с рук. Зачастую мы просто боялись его ловить. Он мог развернуться и, наперекор правилам, пойти на нас, и тогда игра превращалась в жесточайшее кровавое побоище. А если его и ловили, возникала другая проблема: когда-то все равно отпускать придется. А сделать ему что-нибудь — все равно что разворошить пчелиный улей.
Вдобавок, Эдди привел свою сестру.
Когда появилась Дениз, характер Игры в корне изменился.
Не сразу. Сначала все оставалось по-прежнему.
Все шло своим чередом, разве что теперь с нами была девчонка.
Но потом мы начали притворно ей угождать. Вместо того, чтобы чередоваться, мы позволяли ей самой выбрать, кем она хочет быть, Солдатом или Коммандо. Потому что она была новичком в игре, и потому что она была девочкой.
И она стала притворяться, что одержима желанием вышибить нас всех, пока ее не поймали. Словно это был для нее какой-то вызов. Каждый день должен был наконец стать днем, когда она выиграет в Коммандос.
Мы знали, что это невозможно. Начнем с того, что она мазила.
Денис ни разу не выиграла в Коммандос.
Ей было двенадцать. У нее были кудрявые каштановые волосы, и все тело покрыто легкими веснушками. Грудь только появилась, и бледные соски стояли торчком.
***
Размышляя об этом, я не сводил глаз с грузовика, рабочих и перекладины. Но Дениз и не думала отставать.
— Сейчас лето, — сказала она. — И почему мы не играем?
Она прекрасно знала, почему мы не играем, но отчасти была права — мы прекратили играть только из-за холодов. Из-за холодов, ну и, конечно, из-за угрызений совести.
— Просто мы уже для этого слишком большие, — солгал я.
Она пожала плечами.
— Ага. Может быть. А может потому, что вы, ребята, просто трусите.
— Может. Но я не знаю. Чего ты у брата не спросишь, он тоже трусит?
Она засмеялась.
— Да. Именно. Конечно.
Небо становилось все темней.
— Дождь собирается, — сказала Шерил.
Рабочие, разумеется, тоже так считали. Вместе с перекладинами они вынесли брезент и на всякий случай растянули его на траве. Работали они споро, стараясь установить колесо, пока не полило. Я узнал одного — он приезжал сюда прошлым летом, жилистый южанин по имени Билли Боб или Джимми Боб Какой-То-Там. Он дал Эдди сигарету, когда тот попросил. Одно это не позволяло его забыть. Сейчас он приколачивал друг к другу детали колеса большим жестянщицким молотком и смеялся над рассказом толстяка, сидевшего рядом. Смех был резкий и визгливый, почти бабий.
Молоток звенел, двигатель грузовика стонал, гудели генераторы и лязгало оборудование — а потом внезапным стаккато на твердую землю поля посыпались тяжелые капли дождя.