Километра три шли спокойно. Но вдруг щёлкнул выстрел, и пуля, пролетев над самой головой Лены, ударилась в молодую берёзку. Фельдшер толкнул детей в траву и сам упал рядом. Это было очень своевременно — сразу же свистнула вторая пуля.
На этот раз Коля заметил, откуда стреляют: за большой, высокой сосной стоял человек; он высунулся, выстрелил и снова спрятался за сосну.
Положение было глупое и опасное. Неизвестно было, кто этот человек и что ему нужно. Василий Георгиевич вытащил огромный маузер и оглядел его с некоторым недоверием. Он, кажется, неясно представлял, как из этой машины стреляют. Неизвестный перебежал за другое дерево, поближе. Он был в форменном немецком мундире, но без шапки. В руке у него был пистолет. Василий Георгиевич вскинул маузер и сильно нажал курок, но маузер молчал, как проклятый. Фельдшер, чертыхаясь, стал с ним возиться. Решив, что у противника нет оружия, неизвестный осмелел.
— Сдавайся! Сдавайся! — закричал он по-русски и быстро пополз вперёд.
Он был уже совсем близко, а Василий Георгиевич всё чертыхался, возясь с маузером, и проклинал «эту дурацкую машину». Неожиданно маузер выстрелил. Хотя пуля пролетела у самого Колиного уха и ушла куда-то далеко в лес, неизвестный упал на колени и поднял руки. Тогда фельдшер вскочил и, размахивая маузером с таким видом, как будто он может заставить его стрелять в любую минуту, побежал вперёд.
Неизвестный стоял на коленях, подняв руки.
— Дезертир я, дезертир! — сказал он.
Василий Георгиевич хмыкнул.
— Так, — сказал он. — Ну что же, ты — туда, мы — сюда. — Он указал противоположные направления.
Дезертир радостно заулыбался и повторил:
— Ти — туда, ми — сюда.
Коля наклонился и поднял пистолет, брошенный дезертиром.
Они пошли, всё время оглядываясь назад и показывая дезертиру маузер и пистолет. Отойдя шагов сто, они перестали беречься и повернулись к дезертиру спиной. И сразу раздался выстрел. Видимо, у дезертира был ещё один пистолет. Василий Георгиевич налился кровью и, яростно заревев, ринулся вслед за дезертиром. Но тот, увидев, что промахнулся, взмахнул руками и скрылся за деревьями.
— Чёрт проклятый! — сказал Василий Георгиевич. — Надо глядеть в оба. Теперь начнут они шляться по лесу.
Впрочем, лес казался пустынным. Выбрав местечко, закрытое со всех сторон кустарником, они пообедали и пошли дальше. К шоссе вышли в сумерки. Вышли и сразу поняли, что перейти шоссе невозможно. Непрерывным потоком шли немецкие обозы. Ездовые погоняли крестьянских лошадок, груженных военным имуществом и офицерскими чемоданами. На телеги наезжали машины с офицерами, офицерскими жёнами, баулами, корзинами и сундуками. Ползли, грохоча, орудия. Мотоциклы, оглушительно треща, пытались проскочить между машинами. Гудки гудели, моторы трещали, шофёры ругались, лошади ржали, офицеры кричали и размахивали пистолетами.