— Как у турецкого святого — под звездным одеялом.
— Сейчас дам ордер в гостиницу, — комендант взял из стопки бумаги лист, размашисто написал несколько слов. — Вот!
«Роскошно у них с бумагой», — подумал Тимофей, вспомнив газеты, отпечатанные на синей или серой бумаге, а то и на обратной стороне старых бандеролей. Однако на обороте и этой бумаги было что-то напечатано. Тимофей не смог сдержать возгласа изумления: это была листовка, на которой помещался портрет коменданта СУРа, только без повязки, и текст, оповещающий, что «правительство Юга России» назначает награду за «большевистского бандита Б. П. Бугримова, если он будет доставлен в контрразведку живым или мертвым».
— Не успели расклеить, улепетывать пришлось, — прокомментировал Борис Петрович. — Да и дешево они меня оценили…
— О таком я только в книжках читал, — признался Сима. — А тут — наяву.
Это откровенное восхищение, а может быть, и секретное задание, полученное ими от начальника, расположили коменданта к друзьям, и он решил оказать им еще услугу.
Человек в душе добрый, Бугримов старался не показывать этого и потому говорил отрывисто и вроде бы сердито. Вот и теперь, не пригласил, а приказал:
— Идемте-ка!
В углу двора, среди густо разросшихся кустов дерезы, показал на металлическую решетку, закрывающую водосток.
— Вот там защелка, отодвиньте ее и поднимите решетку. Здесь и проходите, если срочно потребуется… А то с парадного хода — какие же вы агенты будете?
Сима первым спрыгнул в яму, отодвинул защелку, приподнял заграждение и нырнул вниз. Тимофей — за ним. Они очутились на склоне, спускающемся к Большой Морской улице, в зарослях дерезы и боярышника.
На приморском бульваре друзья нашли невзрачное строение с брезентовой крышей. Как видно, хозяин не особенно стремился к рекламе — на ржавом листе железа только и было написано: «Кафа Мкртчн». Но так как рядом стоящие шесть согласных произнести было просто невозможно, кто-то смилостивился и между «ч» и «н» вставил сверху букву «я».
— Черт, пока выговоришь, язык штопором скрутится, — проворчал Сима.
Однако какой-то романтик, не удовлетворенный прозаической вывеской, нацарапал углем на двери: «Таверна „Рваные паруса“».
— Ну вот, это я понимаю! — щелкнул по надписи Сима и открыл дверь.
В помещении царил полумрак, только у стойки было несколько светлее от небольшого окошечка. Пахло пищевыми отходами, застарелым табачным дымом и спиртом. На стойке стоял мужчина, женщина протягивала ему бидон, но, как только скрипнула дверь, она опустила руки.
Ладно, после вымоем… — сказала она. — Что хочешь? — крикнул мужчина.