Когда они умылись, уселись за потертый, деревянный кухонный стол Брока, поедая печенье, запивая молоком из стаканов, в которые я налила, Грейди был старшим (мне так показалось, Элли около четырех или пяти, Дилану около шести или семи, а Грейди около восьми или девяти) сообщил мне:
— Бабушка не самая большая фанатка дедушки.
Хм. Как мне на это реагировать?
— Ну, иногда между взрослыми может все быть не просто, — с грустью ответила я.
Грейди решил выдать мне поток информации;
— Папа тоже не самый большой его поклонник. Папа говорит, что он подонок.
Я сжала губы, чтобы не захихикать, а затем сказала:
— Подонок не очень хорошее слово, но, тем не менее, ваш отец имеет право высказывать свое мнение.
Грейди продолжил:
— Дядя Слим терпит его, мне кажется, из-за мамы и тети Джилл, потому что он им нравится, но дядя Леви тоже думает, что он подонок. Я слышал, как он разговаривал с дядей Слимом, и дядя Слим сказал дяде Леви по спокойнее относиться к дедушке, потому что тетя Джилл от этого расстраивается, но дядя Леви сказал, что дедушка никогда не оплачивал ведомости на ребенка, имея кучу подруг, кроме бабушки, поэтому дядя Леви ничего ему не должен также, как и тетя Джилл.
Видимо, Грейди впитывал все, о чем говорили взрослые, и неправильно понял только одно. Я решила, что ведомости на ребенка были алиментами, и сделала вывод, что иметь отца, который не платил алименты и заводил интрижки на стороне, было совсем не хорошо.
— Мне нравится дедушка! — к разговору подключилась Элли.
— Конечно, дорогая, — ответила я, улыбаясь ей со своего места, прислонившись к столешнице.
— Я терплю его, как дядя Слим, — объявил Грэйди.
— Грейди будет таким же, как дядя Слим, когда вырастет, — поделился Дилан, щеголяя молочными усами.
Грейди не стал оспаривать эту информацию. Вместо этого он гордо заявил:
— Он играл на первой базе, и я играю на первой базе. Он был полузащитником, и я — полузащитник. Его работа пугает, так говорит мама, но он все равно ее делает, чтобы детям вроде меня ничего не угрожало, я тоже буду так делать. Когда я вырасту, я буду делать все, чтобы детям ничего не угрожало.
Я снова почувствовала внутри тепло и излишнюю сентиментальность.
— Это фантастическая цель, Грейди, — тихо произнесла я.
— А у вас есть дети? — спросил Дилан.
— Нет, дорогой, у меня нет детей.
— Это хорошо. Когда ты выйдешь замуж за дядю Слима, сможешь стать мамой для Рекса и Джоуи, — выдал Грэйди, и я моргнула.
— Прости, дорогой, для кого?
— Рекс и Джоуи — дети дяди Слима, наши двоюродные братья, — заявил Грейди, мое тело стало неподвижным, включая и сердце, легкие, теплота и сентиментальность внутри испарились, а Грейди продолжил: