Я обхватила его за шею и прошептала:
— Прости, дорогой.
— И ты меня. Полный отстой.
— Да, так и есть, — согласилась я шепотом, и увидела его напряженные глаза на себе.
Затем он тихо спросил:
— Отчего умер твой отец?
— Гепатит С, — ответила я. — Никто не знает, как он заразился им, но, когда он был моложе работал на скорой помощи, возможно, подцепил на одном из вызовов. Он сидел в нем целую жизнь, прежде чем его выявили. Он почти уже умирал, когда ему пересадили донорскую печень, но эта инфекция поразила и ее, но он прожил целых двенадцать лет после пересадки печени.
— А твоя мама ненавидела его, потому что...?
— Мама ненавидела его за то, что он влюбился в свою партнершу на неотложке, они поженились ровно через две недели после развода. Мама чувствовала себя униженной, и я понимаю ее. Но он искренне любил Донну. Я имею в виду, он просто обожал ее, хотя это выглядело ужасно, что он встретил ее после того, как женился на маме. Мама не стерва и не сумасшедшая, она не оказалась его второй половинкой, а Донна оказалась. Он всю свою жизнь испытывал вину и ясно говорил это маме, но она не простила его. Мама не вышла второй раз замуж, к сожалению, для нее папа был ее второй половинкой, и она искренне его любила, обожала, поэтому ее сердце разбилось, так и не зажило.
— Заставляет задуматься, почему мы совершаем подобное дерьмо, — пробормотал он, и я вынуждена была признать, что была согласна с ним в этом вопросе.
Хотя, четыре месяца и три дня, я не во всем с ним соглашалась.
— Почему твой брат хочет сломать шею твоей бывшей жене? — Спросила я, он покачал головой, но улыбнулся.
— Потому что он любит меня, а она сделала меня несчастным на десять лет. Пока мы росли вчетвером были очень близки, и иногда, честное слово, Тесс, иногда мне кажется, что единственное, чего хочет Леви в своей жизни — увидеть меня, Джилл и Лауру счастливыми. Он не женат, никогда не был женат, посвятил свою жизнь карьере в летней Лиге по софтболу, сезонным билетам на «Бронкос», переводит все отношения в горизонтальную плоскость и занимается семьей. Мы все называем его нянькой, его телефон стоит первым для экстренной ситуации в школах детей, он не способен застолбить за собой последнее место за обеденным столом в доме матери в День Благодарения, и он таскает свою задницу, посещая каждый дом на Рождество.
— Я не знаю, хорошо это или попахивает немного безумием, — осторожно призналась я.
— Я тоже, детка, и не ты одна. Я понимаю, что он сопротивляется. Были времена, когда я задавался вопросом, стану ли отцом и позволю ли хорошей женщине войти, черт побери, в мою семью, потому что никто из нас не понимает, почему он так, мать твою, себя ведет, и как мужчина, я смотрю на своего сына, который произошел из моего семени, и задаюсь вопросом, много ли во мне дерьма. Но опять же, каждый должен жить своей жизнью, и, если зверь живет внутри тебя, должны быть яйца, по крайней мере, попытаться приручить его. Но зверь не живет внутри него.