— Может быть, и животное, что ж такое? — спокойно ответил Капитон, залпом выпил бокал вина и, сидя на стуле, качнулся.
— Да, Тамарочка, я с тобой согласна, — тихо говорила в это время Зоя своей подруге. — Замужество — свобода для меня; отец мне должен будет выдать, по крайней мере, миллион, и тогда все цепи добродетели долой и понесемся мы с тобой в вихре грехов и удовольствий.
Тамара, голова которой, по обыкновению, лежала на плече Зои, а чудные глаза мечтательно смотрели на небо, с блуждающей по губам улыбкой тихо проговорила:
— Грехи — очаровательные змейки, с чудесным ядом, — знаешь?
— Да, да.
— Ужалят и кровь побежит в жилах, как бешеная, сердце замрет в наслаждении, а в уме в это время воцаряется маленький, все осмеивающий демоненок.
Тамара уставила на свою подругу свои грешные глаза, в глубине которых что-то смеялось, и по губам ее скользнула улыбка.
— Как это интересно выходит у тебя, Тамарочка.
— Однако, прежде тебе надо купить себе мужа. Вон, твой будущий раб ходит вокруг нас, боясь подойти. Утешь его, чтобы он не сорвался у тебя с цепи.
— Евгений Филиппович, — крикнула Зоя.
Ольхин подошел. Она потянулась к нему губами.
— Поцелуйте меня.
Ольхин стоял, не двигаясь.
— Ну!..
— Не верю я такому счастью.
— Целуйте сию минуту, — скомандовала Зоя, нахмуривая брови и краснея от гнева.
— Какое счастье, — шептал Ольхин, исполняя ее приказания. — Зоя, милая, я пьянею, целуя тебя, как от вина.
— Пей! — крикнула Зоя и рассмеялась каким-то хищным, развратным смехом. Когда же Ольхин стал ее целовать, она с силой оттолкнула его от себя и опять рассмеялась.
— Учи его, Зоичка, — с невыразимо коварной улыбкой на губах тихо проговорила Тамара, снова кладя голову ей на плечо.
Вдруг Роза, которая продолжала тихонько петь, неожиданно закрыла лицо руками и зарыдала. Все с видом недоумения стали смотреть на нее.
— Что с тобой, глупая? — искривив губы, злобно спросила Анетта. Роза подняла голову.
— Я привыкла думать, что этот мир — болото мерзостей, разврата и обмана. Но иногда приходится думать, что это не так, и эта скрипка плачет и разбивает мое сердце. Что- то поет, стонет в душе моей и мне хочется унестись куда-то под эти звуки от этой грязи и пошлости.
Она снова закрыла лицо руками и опустила голову, а Анетта, глядя на нее злыми глазами, сказала:
— Разодолжила, признаюсь.
Капитон посмотрел на Розу пьяными глазами, с неожиданным бешенством схватил бокал и, разбив его вдребезги, поднялся с места.
— К черту слезы! Тоска и грусть, это не по мне — мешают жить и наслаждаться. Эй, я хочу жить!
Глафира, поднявшись с места, строго крикнула: