Мы с Веславом переглянулись и дружно заверили, что у нас с нашими скакунами мир, дружба и мировая Гармония. Хотя вид у нас, когда мы это произносили, был до того потрепанный, что в нашей правдивости усомнилась даже Бо.
Эдмус наслаждался. Наконец-то в составе Дружины кто-то доставляет больше неприятностей, чем он! Да еще в трех экземплярах…
– Что скажет новый Поводырь? – бодро осведомился он сверху. – Я вижу, здесь скоро будут охотники…
Веслав глубоко вздохнул и уныло побрякал небьющимися емкостями в карманах.
– По коням!
Так началось то, что мы потом называли «Джигитовкой трех всадников Апокалипсиса». Имелось в виду, что четвертого – это который «конь рыж» – мы забыли дома.
Говорю сразу – ту самую охоту мы запугали вдрыгз! И собак, и охотников, и даже медведя, на которого охота шла. Бедняк, когда увидел нашу кавалькаду, рванул на первое попавшееся дерево, и хотя оно было для него слишком тонким, в пару секунд добрался до половины.
Оно и понятно, не у каждого нервы такое выдержат…
Чудовищность поездки задавала психология наших скакунов. Вороная кобыла, например, считала, что тормоза – по жизни лишнее, а поэтому признавала из всех аллюров только галоп – это раз, и останавливалась всегда с крайним нежеланием – два. В переводе на язык правил дорожного движения, ее тормозной путь составлял метров двести-триста, и все эти двести метров Веславу приходилось натягивать поводья и орать: «Тпр-ру!»
Мой жеребец, напротив, останавливался с охотой и по малейшему поводу. Он обладал очень флегматичным характером, а поэтому, чтобы угнаться за Веславом, который невольно задавал темп, мне приходилось все время пришпоривать и кричать «Но!». Не иначе, как у этой твари бока были стальными. К вечеру первого дня у меня болели ноги его колотить, а моему коню – хоть бы хны!
К сожалению, оба животных охотно воспринимали чужие команды, а поэтому, как только Веслав начинал тормозить вороную кобылу – останавливался мой жеребец, а если я пыталась заставить его двигаться – скорость вместе с ним набирала и вороная кобыла…
Можете представить, во что превращалось такое путешествие. Это притом, что лошадь Бо вообще сама выбирала, когда и как слушаться команд. Вместе с триаморфиней они составляли превосходную пару, и я много раз была свидетелем таких вот сценок:
– Но! – говорит Бо, дергая поводья. Лошадь стоит.
– Тпр-ру! – подумав, говорит Бо, решая действовать методом «от противного». Поводья она опускает. Кобыла стоит, более того, косится на Бо и ждет, что ее похвалят за исполнение команды.
– Фас? – через некоторое время выдает Бо. И смех застревает у меня и у Веслава в горле, потому что кобыла радостно срывается с места и уносит блондинку в том направлении, откуда мы только что прискакали.