В самом начале, когда вырабатывались законы Скотного Двора, пенсионный возраст для лошадей и свиней был установлен в двенадцать лет, для коров — в четырнадцать, для собак — в девять, для овец — семь, а для кур и гусей — пять. Определили и вполне приличные пенсии по возрасту. И хотя никто из животных еще не вышел на пенсию, тем не менее в последнее время этот вопрос обсуждался все чаще и чаще. Болтали, например, что, поскольку выгон за садом отвели под ячмень, для выпаса престарелых отгородят часть большого пастбища. Поговаривали также, что пенсионный рацион лошади составит пять фунтов зерна в день, а зимой — пятнадцать фунтов сена. Кроме того, по праздникам будут давать морковку, а возможно, и яблоко. Боксеру должно было исполниться двенадцать лет в конце будущего лета.
Пока жизнь была нелегкой. Зима выдалась такой же суровой, как и в прошлые годы, а еды стало еще меньше. Снова всем, кроме свиней и собак, снизили нормы выдачи корма. Уравниловка, объяснял Крикун, противоречит принципам Анимализма. Он без труда доказал животным, что на самом деле они не испытывают недостатка в пище, что им это только кажется. Да, действительно, пришлось временно упорядочить нормы выдачи (Крикун никогда не говорил о «снижении» норм, а лишь об их «упорядочении»), но по сравнению с эпохой Джонса налицо колоссальное увеличение норм. В быстром темпе визгливым голосом он зачитал цифры, доказывающие, что на ферме стало больше овса, сена, репы, чем во времена Джонса, что рабочий день стал короче, а питьевая вода — вкуснее, возросла продолжительность жизни, упала детская смертность, стало больше соломы в стойлах и меньше блох. Животные верили каждому слову. По правде говоря, Джонс и все, что было связано с ним, забывались. Они видели, что жизнь нынче трудна и небогата, что нередко они страдают от голода и стужи и все время работают, когда не спят. Но, несомненно, в старые времена было еще хуже. Им хотелось верить в это. И потом, тогда они были рабами, а сейчас — свободны. Вот в чем разница, непременно подчеркивал Крикун.
А кроме того, ртов, которых надо было прокормить, теперь стало гораздо больше. Осенью сразу четыре свиноматки принесли тридцать одного поросенка. Все они были пегими, а поскольку Наполеон остался единственным хряком на ферме, нетрудно было догадаться, кто их отец. Было объявлено, что позднее, когда закупят бревна и кирпичи, в саду выстроят школу, а пока сам Наполеон учил поросят на кухне господского дома. Физическими упражнениями они занимались в саду, и им не рекомендовалось играть с другим молодняком. Примерно в это время постановили, что при встрече свиньи с другим животным это другое животное должно уступать ей дорогу, а кроме того, свиньи, независимо от рангов, получили привилегию украшать по воскресеньям свои хвостики зелеными ленточками.